Варвары тоже воевали друг против друга. В прошлые, более счастливые дни Видесс при помощи подкупа, дареного оружия и торговли заставлял кочевников постоянно грызться между собой, поэтому они были слишком заняты, чтобы доставлять империи неприятности. Теперь хаморы играют в ту же игру против Видесса.

— Ну, если хотите, можете назвать это парадом, но я видал и получше, — произнес кто-то рядом со Ршавой.

Похоже, он выразил общее мнение. Вряд ли Малеину пришлись по душе речи его подданных, доведись ему их услышать. Впрочем, раньше или позже, он их услышит. Если в толпе не было его агентов, мотающих на ус слова простонародья, то автократор допустил промах. Но Ршава не верил, что его родственник допускал много подобных промахов.

Толпа медленно расходилась. Лоточники направились к столичным площадям, где всегда можно найти множество людей, желающих что-нибудь купить. Карманники, наверное, поступили так же.

— Святой отец? — обратился к Ршаве какой-то замухрышка.

— Да?

— Святой отец, вы случайно не целитель? У меня жуткая язва на голени, вот я и подумал…

— Я не целитель. Извини.

— А вы не могли бы попробовать? — взмолился коротышка.

— Я тебе ничем помочь не могу. Если тебе нужна помощь, отыщи священника, который действительно умеет исцелять.

— Да бросьте! Вы же можете исцелять!

Коротышка уже нашел, кого ему хотелось. Наверное, поиски другого священника он счел для себя чрезмерным усилием — и это в городе, где трудно пройти квартал по Срединной улице и не встретить хотя бы одного. Терпение Ршавы начало истощаться.

— Я же сказал: я не целитель. Прошу тебя, уйди и оставь меня в покое.

— Но моя нога… — захныкал коротышка.

На взгляд Ршавы, он выглядел вполне здоровым, однако продолжал ныть и жаловаться. Намека он не понял и уходить не собирался. В конце концов у Ршавы лопнуло терпение.

— Ладно, — процедил он, гневно выдохнув. — Ладно. Иди за мной в переулок, и я дам тебе то, что ты заслуживаешь.

— Долго же вы собирались, — заметил болезный, не обратив внимания на тон прелата. Он пошел следом за Ршавой, прихрамывая совсем немного, если вообще прихрамывая… — Вот. Наклонитесь, и сами увидите, какая у меня язва.

Ршава наклонился. Переулок был узким и темным. Кирпичи домов здесь покрывал мох и нечто более склизкое. Срединная улица была мощеной, здесь же приходилось ступать по раскисшей грязи. Жужжали мухи, и городская вонь казалась тут сильнее, чем на главном бульваре.

— Видите? — спросил коротышка, и это слово оказалось последним в его жизни.

Негромко и удивленно ахнув, он упал уже мертвый. Ршава даже не потрудился снять с его пояса кошелек. Пусть тот станет приятным сюрпризом для какого-нибудь городского стервятника, который наткнется на тело.