К удивлению Ршавы — и, наверное, к удивлению всех, находящихся в Соборе, — патриарх достал с полочки под кафедрой рожок и поднес его к губам. Прозвучала долгая, не очень мелодичная нота. Звук пронзил какофонию голосов, после чего на несколько секунд воцарилось нечто близкое к тишине.

— Святые отцы, вы ясно выразили свое мнение, — сказал патриарх. — Пожалуй, даже слишком откровенно. Святейший Ршава привел доводы из святого писания Фоса и свое толкование недавних событий. Вы можете считать его толкование ошибочным. Однако выкрикивание оскорблений в его адрес не является доказательством его ошибок.

— Да зачем нам вообще ему что-то доказывать? — выкрикнул Аркадий. — Он сам себя обвинил! И доказал, что проклят Фосом. — Западный прелат драматически указал на Ршаву пальцем: — Проклят ты, и проклят будешь, пока не поглотит тебя в конце концов вечный лед!

За этими страстными словами последовала буря аплодисментов, отразившихся от купола Собора, как только что отражались вопли. Сам Фос как будто одобрил проклятие Аркадия. Да, благой бог мог его одобрить, но Ршава остался жив. Он продолжал дышать и мыслить и совершенно не ощущал каких-либо последствий того, что сказал прелат.

— И как вы намерены поразить меня своим проклятием, святейший отец? — осведомился Ршава с утонченной и ироничной вежливостью. — Возможно, мне суждено умереть от скуки? Похоже, ни на что большее ваше проклятие не способно.

Аркадий взревел и замахнулся на Ршаву кулаком:

— Докажи, что у тебя выйдет лучше, лживый мешок с навозом!

Ршава поклонился Аркадию:

— Да будет так, как вы сказали.

Он поклонился Созомену:

— Он заявил, что обладает силой. Я бы сказал, что он приписал себе владение этой силой. Я тоже заявляю, что обладаю некоторой силой. И я докажу, что она превосходит ту, о которой заявлял он. Его демонстрация, как я полагаю, провалилась. Теперь очередь за мной. — Ршава указал на оппонента. — Проклинаю тебя.

И Аркадий упал замертво.

Теперь в Соборе наступила тишина: полная, абсолютная, пугающая тишина. Ее прервал стон, изданный кем-то, стоящим возле тела Аркадия.

— Он… умер, — произнес тот священник с дрожью в голосе, пошатнулся и тоже упал.

Ршаве оставалось надеяться, что это всего лишь обморок.

Тишина взорвалась суматохой. Все, кто находился возле Ршавы, попятились, точно боясь, что следующим покойником станет кто-то из них. А может быть, и не одним покойником. Священники и прелаты истово очертили на груди солнечный круг. Некоторые потом уставились на свои руки, вероятно задумавшись, настолько ли этот жест угоден богу, как они всегда полагали.