— Что ты собираешься делать завтра?

Вотша удивленно посмотрел на своего наставника и пожал плечами:

— Хотел посидеть в книжне, почитать исторические хроники Изяслава Мудрого…

— Нет, нет, — улыбнулся Вогнар, — завтра никаких занятий не будет, книжня будет закрыта. — И, увидев недоуменный взгляд Вотши, пояснил: — День рождения княжны, во дворце торжественный обед, и вся прислуга, не занятая на этом обеде, свободна. Так чем ты собираешься заняться?

Вотша на секунду задумался, а затем немного растерянно ответил:

— Не знаю… Может быть, на реку схожу или с дядей Скалом в степь съездим…

— А я думал, ты своими стихами займешься!.. — откровенно улыбнулся Вогнар.

«Как Вогнар узнал?! — Вспыхнула в голове бедного Вотши суматошная мысль. — Неужто он подобрал тот лоскуток?!»

Никому, кроме Ратмира, он не рассказывал о своем увлечении поэзией, и уж тем более никому не показывал свои поэтические опыты. Но несколько дней назад он разжился старым, много раз счищенным лоскутом пергамента, записал одно из своих произведений и подкинул на пути княжны. Выходило, что тот клочок подобрала вовсе не Лада, а… Вогнар?.. Или кто-то другой, и этот «кто-то» отдал стихи княжему книжнику — а кому еще могли отдать найденные стихи?!!

Однако, взяв себя в руки, Вотша отрицательно покачал головой и неуверенно выдавил:

— Нет… Я стихами уже не занимаюсь… Не получается у меня…

— Не получается? — продолжая улыбаться, переспросил Вогнар. — А мне кажется, что как раз получается…

Но развивать эту тему, почувствовав смущение извержонка, книжник не стал.

На следующий день после завтрака Вотша вдруг почувствовал себя… брошенным. Оказалось, что ему совершенно нечем заняться. Скал ушел с дозорной стаей, а черноволосый богатырь Чермень, заменявший его в роли Вотшиного опекуна, не слишком заботился о занятиях для извержонка. Вотша скорее машинально, чем с какой-то целью, двинулся в сторону ристалища. Поле было пусто, легкий весенний ветерок шевелил длинные Вотшины волосы. Он уселся на скамью и, запрокинув голову, бездумно уставился в небо.

На душе у него было как-то смутно. Нет, не тоскливо, а именно смутно, словно он давным-давно потерял что-то незначительное, обернувшееся сегодня важным! Несколько минут он следил за неторопливым бегом белоснежных облаков в голубой глубине, а затем в его голове возникла неожиданная мысль:

«Если бы мой род не потерял многоликости, я, возможно, сегодня был бы в числе тех, что сядет за пиршественный стол с княжной… С… Ладой!..»

Он вдруг понял, насколько сильно ему хочется сидеть рядом с этой девочкой, любоваться ее длинными каштановыми, с едва заметной рыжинкой, волосами, слушать ее смех, поднимать бокал за ее здоровье!