Светлый фон
Говорить трудно, рот наполняет вкус крови и блевотины, и я даже не могу сплюнуть. Сомневаюсь, что мой язык произносит эти слова.

— Я ищу тех, кто поможет мне в одном нелегком деле. Наша цель велика, но мы вынуждены действовать тайно, поскольку наш враг очень силен. Полагаю, ты даже не догадываешься, Анволд Гудкайд, что на самом деле происходит в мире.

— Я ищу тех, кто поможет мне в одном нелегком деле. Наша цель велика, но мы вынуждены действовать тайно, поскольку наш враг очень силен. Полагаю, ты даже не догадываешься, Анволд Гудкайд, что на самом деле происходит в мире.

Те, кто назвал себя Серым Орденом, на самом деле жаждут только одного — власти. И поверь, как только Адрелиан перестанет их слушаться, они уничтожат его.

Те, кто назвал себя Серым Орденом, на самом деле жаждут только одного — власти. И поверь, как только Адрелиан перестанет их слушаться, они уничтожат его.

— Значит, ты хочешь защитить лорда Адрелиана?

— Значит, ты хочешь защитить лорда Адрелиана?

— Ты все правильно понимаешь, Анволд. Я хочу защитить его от козней тех, кого он считает своими соратниками. Но мне нужны помощники.

— Но ты же великий маг! Я чувствую твою силу…

— Но ты же великий маг! Я чувствую твою силу…

Он улыбается. Правда, эту гримасу трудно назвать улыбкой.

Он улыбается. Правда, эту гримасу трудно назвать улыбкой.

— Действовать одному трудно. Каким бы великим магом я ни был, я один, а мне противостоят тысячи. В том числе и твои братья. Сообща вы легко справитесь со мной.

— Действовать одному трудно. Каким бы великим магом я ни был, я один, а мне противостоят тысячи. В том числе и твои братья. Сообща вы легко справитесь со мной.

Бессилие… Неужели это чувство знакомо ему? Неужели ему знакома та боль, которую я пережил только что?

Бессилие… Неужели это чувство знакомо ему? Неужели ему знакома та боль, которую я пережил только что?

Его взгляд становится пристальным. Шум у меня в голове нарастает, заполняет череп, распирает его изнутри…

Его взгляд становится пристальным. Шум у меня в голове нарастает, заполняет череп, распирает его изнутри…

…Я стою перед дверью из дерева асх, что со временем не ветшает, а делается крепким, как железо. Темный коридор освещает ровный синеватый свет светильников — я слышал, их вырезают из какого-то болотного растения. Я только что вышел из этой двери. Кажется, я сделал все, что должно сделать. Но почему меня не покидает тревога? Почему я почти уверен, что совершил ошибку?

…Я стою перед дверью из дерева асх, что со временем не ветшает, а делается крепким, как железо. Темный коридор освещает ровный синеватый свет светильников — я слышал, их вырезают из какого-то болотного растения. Я только что вышел из этой двери. Кажется, я сделал все, что должно сделать. Но почему меня не покидает тревога? Почему я почти уверен, что совершил ошибку?