У Джилли не осталось слов — только слезы, которые текли ручьем, словно стремились смыть пролитую кровь. Он положил голову Маледикту на колени, спрятал залитое слезами лицо и тихо всхлипывал.
— Бедный мой Джилли, — проговорил Маледикт так тихо и нежно, что Джилли с трудом расслышал его слова. Он постарался унять слезы. — Ворнатти должен был вышвырнуть меня обратно на улицу и не рушить твой уклад жизни. — Пальцы Маледикта рисовали успокаивающие черточки на его спине, так медленно, так нежно возвращая тепло замерзшему телу.
Джилли вздрогнул. А как же мальчик из тени…
— Ты убил… — начал Джилли.
— Я должен сожалеть об этом? Мирабель была чудовищем.
— Но мальчик, — проговорил Джилли. — Твоя собственная тень. — Он заставил себя взглянуть в темные глаза, боясь встретить в них бездушную пустоту.
Черные глаза, вокруг которых от тревоги и усталости залегли глубокие тени, оказались спокойнее, чем Джилли привык видеть.
— Да, — сказал Маледикт. — Мне давно следовало так поступить.
— Но твоя невинность…
Маледикт рассмеялся — беззвучно, как кошка; его плечи тряслись почти истерически.
— Неужели ты думал, что крыса из Развалин невинна? Тварь, которая не знала доброты, лишь голод, страх и ярость, тварь, чьей единственной добродетелью была любовь столь безумная, что Ани решила поживиться моей душой? Я изменился. Ведь ты учил меня доброте. Несмотря на все мое тлетворное влияние на тебя, мой милый Джилли, ты пересилил. Я бы не сделал того выбора, что прежде, предложи Она мне его теперь.
Джилли выдохнул; его грудь судорожно поднималась и опускалась.
— Мэл…
Маледикт обнял Джилли, принялся целовать в ухо, в висок, и отстранился, коснувшись губами раны на голове.
— Мирабель обошлась с тобой очень жестоко, — проговорил он. — Как ты очутился в ее власти… Ливия тебя заманила?
— Нет, — сказал Джилли, вспыхнув от смущения и вновь накатившей боли — объятый надеждой, он на миг позабыл о ней.
Маледикт неловко укачивал Джилли.
— Тише, тише! Я увезу тебя в одно безопасное место.
— Янус, — проговорил Джилли.
Маледикт замер в ожидании продолжения.