А иллюзий-то понавесили... Едва ли не больше, чем в прошлом году. И кто будет всё это снимать? Раньше Маллет ползал, как угорелый, теперь же придётся обходиться силами самих господ чарователей. Ох, как они не любят за собой убирать! Ну ничего, засучат рукава, как миленькие. И ведь поработать придётся именно уже занесённым в Регистр магам, в крайнем случае, ученикам, готовящимся к последнему экзамену, потому что малолетки попросту не справятся. Да и не должны справляться. Иллюзии-то творят уже умелые чародеи, а недоучки... Недоучкам дозволяют только вещи попроще. Вот как этим двум, к примеру.

В одном из уголков площади зеваки расступились, освобождая пятачок шириной в десяток шагов и готовясь восхищаться. Потому что есть, чем. Помню, я в детстве тоже, широко раскрыв глаза, заворожённо простаивал на одном месте едва ли не часами, глядя на искусные представления Поводырей.

Повелевать чарами умеет каждый маг. Лучше, хуже, как получается. Но только считанные единицы одарённых становятся Поводырями. Теми, кто соединяет вместе чарование и биение собственного сердца. Или творит чары внутри себя, выпуская наружу только краешек сплетённой сети — точно рассказать, что и как происходит, способен лишь Поводырь. Если, разумеется, сам видит истоки своих действий. С другой стороны, разобрав все ниточки по отдельности, перестаёшь испытывать восхищение. Даже от самого себя. Вот я и не разбирался. А после совершеннолетия возненавидел всех, кто способен плести заклинания, и больше уже ни для кого не делал скидки. Но прикасаться к чуду хочется по-прежнему, стоит только увидеть...

Совсем ведь молодые. Молоденькие. Наверняка, ещё не закончили обучение, но если получили право представить своё искусство перед зрителями, стало быть, вполне умелые. Парень и девушка, похожие друг на друга, как брат и сестра. Чёрноволосые, смуглые на зависть большинству ahnn’аri. А всё почему? Потому что Поводырям нужен простор для их магии. И много-много воздуха.

Каждый удар сердца выходит из плоти дыханием, отрывистым или плавным, унося вместе с собой ниточку заклинания. Та повисает в воздухе, но непременно падает или рассеивается, если не будет подхвачена новым выдохом. Говорят, именно поэтому все Поводыри сплошь хорошие пловцы и искусные музыканты. Потому что владение воздухом — их главное ремесло.

Словно по команде люди, кольцом обступившие место будущей сцены, замолчали. Умолк даже продавец лашиков — сладостей из обжаренного в масле и щедро посыпанного истолчённым сахаром теста, хотя ещё минуту назад громогласно и заманчиво предлагал свой товар всем желающим. Джер тоже покосился было в сторону источающего приторный аромат лотка, но всё же вздохнул и отвернулся. Зато не отвернулись другие, в частности, трое детишек, которым дородная матушка вручила по лашику, со строгим указанием сначала сдуть лишний сахар. Да таким толстякам сладкое вообще не стоило бы кушать! Вон, отдали бы лучше тому мальчишке, что смотрит жадными глазами на готовящихся к чарованию Поводырей. Худющий, можно сказать, заморенный... Стойте-ка! Знакомая у него одёжка. И эта вышивка на плече... Приютский. Значит, в Доме призрения по-прежнему не в чести хорошая кормёжка? А впрочем, может, парень просто начал израстаться. Помню, как окрестные кумушки судачили о моей худобе, когда я был маленьким, и как за глаза обвиняли мать в том, что не следит за здоровьем сына, а может, и вовсе морит голодом. Видели бы они, сколько я тогда ел! Чуть ли не больше, чем сейчас. А мяса на костях не прибавлялось, словно вся еда сгорала в моём животе, как в хорошо разогретой печи...