— Не подождет. Привал закончился, впереди новый поход, который вполне в состоянии завершиться подлинным побоищем.

— Не пугай меня, пожалуйста, такими загадками. — Женщина сладко зевнула и потянулась всем своим бесподобным телом. — Говори понятнее, милый. Или дело все-таки в этом? — Она провела пальчиком по крутому изгибу бедра.

— Ты обворожительна, Танжи, но сейчас речь не о тебе.

— Тогда объясняй, красавчик, не томи.

Шагалан, наоборот, замолчал, в последний раз взвешивая ощущения. Обратной дороги могло и не существовать.

— Слушай внимательно… — Он прижался вплотную к подруге, точно боялся чужих ушей даже на любовном ложе. Соприкосновение обнаженных тел отвлекало, но с этим он пока справлялся. — И хорошенько подумай, прежде чем ответить… Не кажется ли тебе, что в вашей ватаге не все в порядке?

Танжина удивленно взмахнула ресницами:

— О чем ты?

— Подозреваю, ватага служит мелонгам.

— Кому? Мелонгам? Ерунда какая… С чего тебе только в голову-то?…

— Не торопись ругаться, милая. Мне нужно, чтобы ты тщательно покопалась у себя в памяти. Уверяю, странностей в ватаге хватает, я многое обнаружил уже за считанные дни. Ты же провела здесь куда больше времени.

Женщина отстранилась от него, разорвав объятия, приподнялась на локте. Лицо ее исказилось болью и возмущением:

— Может, ты и меня считаешь пособницей варваров?

— Нет. — Шагалан ответил достаточно твердо, чтобы сбить зарождавшийся взрыв негодования. — Если б считал, не стал бы сейчас откровенничать. Я же, мало того, прошу помощи.

— Чем… — Голос Танжины дрогнул от мучительной растерянности. — Как тебе помогу?

— Вспоминай. Вероятно, среди вас лишь несколько предателей, но, боюсь, они окопались на самом верху. Ты же, милая, незачем лукавить, общалась со всеми вожаками как никто тесно.

— Ну… мы же не о делах беседовали.

— И все-таки постарайся. Нечаянная фраза, чудной поступок, подозрительный гость — тебя ничего никогда не настораживало?

Теперь Танжина растерялась окончательно. Неизменно волевая, бойкая, острая на язык, она только краснела и хлопала ресницами. Шагалан, вновь притянув женщину к себе, чмокнул в макушку:

— Успокойся, милая. Я знаю, ты вспомнишь, что сумеешь, и скажешь, что вспомнишь. Если не получается сразу… Ведь не получается?