— И дорога случилась дальняя, и событий полно. После обо всем расскажу. А как у вас тут жизнь течет?

— Покамест, хвала Небесам, все тихо.

— А что не это вас троих к воротам-то приставили? Провинились в чем? Иль на вашу ватагу свои удальцы сыскались, более ловкие?

— Ах, — Куля закончил осмотр и тяжело вздохнул, — и сам ничего не пойму, брат. И вины на нас никакой, и налетов вроде не было. Только атаманы который день как на иголках, самим не сидится, и другим покоя не дают. Где она, наша прежняя безмятежная жизнь? Ряж сутками с дозорами по лесу рыщет, разве что пожрать изредка заезжает. Бархат всех подряд на охрану погнал. Теперь и здесь и вокруг лагеря сплошные посты, представляешь?

— Потому нынче у нас ни пива, ни девок, ни веселья, — с тоской добавил Багер. — За какие такие грехи напасть?

— А что же атаманы говорят? — Шагалан понемногу, бочком продвинулся к зазору между створками ворот.

— Да их не поймешь, — отмахнулся печальный Куля. — Толком не говорят ничего, отмалчиваются или туману напускают. Дескать, замышляется против нас какая-то гадость.

— От мелонгов?

— Да непохоже. Ежели б мелонги собрались с нами покончить, тут не сторожиться, тикать следовало бы, куда глаза глядят. Виданное ли дело нам, оборванцам, с панцирниками силой мериться?

— И что же тогда?

— Ну… я-то, брат, мозгую — повздорили вожаки с какой-нибудь из соседних ватаг. Чего уж они там не поделили, не знаю, а только, чую, отдуваться нашим спинам. С этой стороны очень ты, Шагалан, вовремя пожаловал. Ведь поможешь, коль лихо какое?

— Уж ему-то теперь есть кого защищать, — понимающе-похабно хохотнул третий из охранников. — Баба-то его исстрадалась, темнее тучи ходит, зверем рычит на любую…

— Помолчал бы, остолоп, — осадил весельчака Куля. — Ты, брат, к атаманам обязательно зайди. И они рады будут, и сам, Бог даст, чего-нибудь разведаешь, нас, горемык, просветишь.

— Договорились, — кивнул юноша, окончательно вдвигаясь в зазор. — Надеюсь, до вечера еще сыщется повод побеседовать.

За воротами никакой особой кутерьмы не наблюдалось. Пожалуй, стало чуть меньше народу на улицах, хотя по-прежнему беззаботно разгуливали стаи гусей, фыркали в свежих лужах неповоротливые свиньи. Все так же перекликались женщины, оторвавшись на минуту от стирки или стряпни, пара ребятишек вприпрыжку перебежала дорогу. В какой-то момент Шагалан неприятно поежился, осознав, что, по сути, вернулся в эту уютную деревушку с тем, чтобы превратить ее в руины. Убивать людей, которые принимают его как друга, даже уповают на его защиту? А если на пути клинка попадутся мирные женщины или дети?… Колебание пришло и растаяло мимолетным облачком, он давно и твердо знал все ответы.