— Чего объяснять? — хмыкнул Бархат угрюмо. — Сами все прекрасно разгадали. Я никак не ожидал столкнуться тут ни с вами, ни тем более с Царапой. Увидав его, понял — действует какой-то другой план. Именно по знаку Царапы я сложил оружие, затем начал говорить. А чего оставалось? Разве я мог предположить, что меня уже списали?

На улице усилился галдеж, и дверь сотряслась от мощного удара. Били явно каким-то бревном, но дубовые доски опять одержали победу. Сломалось бревно.

— За новым побежали, — безмятежно прокомментировал Шагалан. — Хорошо, сударь, что способны рассказать про Царапу?

— Он вправду хамаранец. Ну, знаете, из тех, что воют от бешенства, едва узрев герб Артави. Вдобавок он из тех, что поверили посулам мелонгов о самостоятельной провинции. Потом Гонсету стало, похоже, лень возиться с этой затеей, но кое-кто из горцев до сих пор живет мечтой.

— Они и доныне готовы служить Империи?

— Как видите. Сдавалось, Царапа трудится вовсе не из страха или жадности. Боец за идею, каких нечасто сегодня встретишь.

— Когда он появился у Ааля?

— Вскоре вслед за мной. Вероятно, его тоже специально отбирал Гонсет.

— Да уж, неплохая идея, — покачал головой разведчик, — запустить в ватагу этакого рубаху-парня. Кто озаботится скрывать от него вольные мысли? Пока вы, господин Бархат, занимались предательством вовне, Царапа обеспечивал вам безопасность изнутри. И много народу истребили по его приказам?

— Не много, человек шесть. Все же мы блюли осторожность.

— Бове Хартиг в числе жертв?

— Да.

— Он… был близким другом Бове, — глухо добавил Эркол. — Не разлей вода, вечно в одной компании… Я еще удивлялся, что его не тронули… после казней… Думал — случайность, везение… Потом мы с ним сдружились… А едва ты, Шагалан, возник, он сразу потянул знакомиться… Кто бы мог… Я даже Бархату с недавних пор перестал доверять, а вот ему… никогда…

— Большой лицедей ушел, — кивнул юноша, нагибаясь к окошку. — Потрясение, дружище, сильное, однако постарайся не терять рассудка. На вашей с господином Оприньей ответственности пленные, из которых один слишком буйный, а второй — слишком хитрый.

— Видно, дряхлеть начала моя хитрость, — проворчал Бархат, — если так легко попался на приманку. Вы, сударь, сочинили превосходную сказку для нас с Аалем. Смешно вспомнить, но мы поверили в нее тотчас же.

— Ого, наши гости волокут из леса нечто совсем непотребное… — Юноша выпрямился, вытягивая из ножен сабли. — Гораздо смешнее то, господин Бархат, что я говорил вам чистейшую правду. Мы действительно собираемся поохотиться на Гонсета… как только покончим с местными злодеями. Кабо, ты вылезаешь через кузню по моей команде, приготовься. Остальные сидят не шевелясь. Если пленники дерзнут обнаружить норов — рубите их, к чертям, без колебаний.