Движение глазами на чердачную лестницу.

— Когда кинулся в бега?

— К… вспомнили… про меня… когда…

— Много слышал, — заметил Опринья.

Шагалан, кивнув, отпихнул паренька.

— Вяжи его с прочими, Ретси. Успокоится — побеседуем. Славно, убежать он никуда не успел, отныне хотя бы горячку не пороть.

— Но и время терять не резон, — откликнулся Кабо, так и оставшийся в дверях. — Куда теперь? На лагерь?

— Сегеша бы дождаться, ведь Шурга поведет его сюда.

— Им могла помешать сотня причин. Неужели думаешь, мы не совладаем сами?

— Допускаю, и совладаем, брат, особенно при содействии господина Оприньи. Но не забывай и о людях Сегеша — Ааль, похоже, готовился к встрече с мстителями, вокруг лагеря патрули, а вся ватага настороже. Вляпаются…

— И сколько ты намерен ждать? — скривился Кабо. — Чувствую себя в этой берлоге, словно посреди голого поля. По мне, лучше непогодь, чем крепость, способная вмиг обернуться западней.

Остальные пятеро присутствующих с разными эмоциями, но одинаково молча следили за разговором странных юнцов.

— Твоя правда, брат, — поразмыслив, согласился Шагалан. — Даже то, как ты застиг нас здесь, мне совсем не понравилось. Лес куда роднее, там и пересидим. Придется еще малость помокнуть, господа! Если же подмога не явится в течение часа… начнем на свой страх и риск.

— А этих повсюду с собой таскать? — Кабо кивнул в сторону пленных.

— Ничего не попишешь. Без присмотра их не оставить, резать вроде бы рано. Имеются кое-какие темы для бесед, а там пусть Сегеш определяет их судьбу. Ретси, выводи всех на крыльцо, вдвоем с Эрколом потрудитесь покамест сторожами.

— Вы обещали позаботиться о моей жизни, сударь, — побледнел Бархат.

— Сделаю все, что сумею, и только. Вы нам серьезно помогли, господин атаман, но кто знает, перевесит ли это былые грехи?

Между тем Ретси извлек из-за голенища узкий нож, вразвалочку подошел к пленным и, покалывая их острием, принялся сгонять в одну кучу. Если Бархат тщился казаться хладнокровным, то сын Мигуна вдруг заметался в панике, а эмиссар и вовсе захлебывался слюной от ярости. Возникла короткая суматоха, крики. Шагалан и Кабо немедленно зажали пленных с боков, а разбойник понукал их сзади. Так прошли до самых дверей, где образовался неминуемый затор. Ретси нетерпеливо пихнул замешкавшегося эмиссара, качнулся, пытаясь сохранить равновесие, оперся на плечо Шагалана, повел ножом… Быстро повел…

Слишком быстро. Поглощенный препирательством с пленными, юноша успел лишь краем глаза ощутить несущуюся к горлу стальную полоску. Тело сработало, не дожидаясь решений безнадежно опаздывающего разума, само. Шагалан провалил себя отвесно вниз, подхватил над головой руку с оружием и переправил дальше по дуге. Удар, всеобщий вздох. Широко распахнутые глаза Ретси, с изумлением рассматривающие собственную ладонь. Ладонь, вонзившую клинок по рукоять в грудь своему повелителю. Все застыли на месте, завороженно наблюдая, как разбойник зашатался, неловко отступил и сполз спиной по стене. Только тогда Кабо опустил невесть откуда возникшую саблю.