– Не будет.

Последнее, что он сделает здесь, – это избавится от лживой шлюхи, корчащей из себя святую. Таким нельзя молиться, но при виде таких не молиться невозможно. Значит, икона сгорит. Среди нынешних мазил никто не сможет ее повторить, пусть сколько хотят малюют опущенные глаза и сложенные на груди руки, они никого не сведут с ума, не заставят поклоняться подлости, не заставят именем этой подлости забыть о Чести. Наваждение должно сгореть, что до всего остального… Ричард глянул во двор, потом на часы. Сону еще не привели. Что ж, потратим оставшиеся минуты на письма, то есть на записки, их и нужно-то всего две.

«Робер!»… Нет, не так. «Герцог Эпинэ, я сделал то, чего требовали обстоятельства и Честь Скал. Отныне наши пути расходятся. Я покидаю Кабитэлу, так как мой сюзерен мертв, а никто другой судить Повелителя Скал не вправе. Моя дорога останется дорогой Чести, я желаю тебе удачи»… нет, «я желаю Вам покоя и здоровья, но лучше нам в этой жизни не встречаться. Ричард, сын Эгмонта».

Спрут, уходя, накорябал триолеты, но у него была целая ночь, а не несколько минут, к тому же писать стихи надо либо лучше Веннена, либо никак. Со второй запиской было совсем просто: Ричард благодарил полковника Блора за службу, оставлял ему все, что есть ценного в доме, и просил отслужить молебен в память герцогини Мирабеллы и ее дочерей. Песок прикрыл написанное золотистой волной забвения. Со двора донесся шум – переседланная Сона стояла у крыльца. Пора.

Прощаясь, Дикон окинул взглядом золотистый от солнца и алатского шелка кабинет. Прощай, дом, в котором было место всему – горю, радости, страху, удивлению и снова горю… Запечатанные письма легли под бронзового вепря. Зверь гордо отвернулся от бросающего его хозяина, и Дикон не выдержал, сунул тяжелую фигурку в одну из сумок, а письма придавил подсвечником. Герой Дидериха оставил бы за собой пожирающее прошлое пламя, но написать об этом проще, чем сделать.

Уходить в никуда страшно, но инголсы и карвали Окделла судить не будут! Сумки оказались тяжелее, чем думалось. Вызвать слуг? Лишние разговоры не нужны, а спуститься по лестнице он сможет. Джереми Ричард взял бы с собой без колебаний, но Эмиас не солдат, а лакей; даже последуй он за господином, толку от него будет мало, да и не сменит Эмиас столицу на изгнание, другое дело Блор… Полковник остался бы верен, но искать его нет времени, и потом один человек может исчезнуть, но отряд найдут всегда. Ворон, появившись у эшафота, доказал это в очередной раз, а Ричард собирался исчезнуть, по крайней мере из Олларии.