– Хотите вина, монсеньор?

– Хочу. И вы хотите… Никола!

– Да, монсеньор?

– Я получил письмо от Эрвина… От графа Литенкетте. Он просит помощи. Ему не хватает людей, чтобы перекрыть дорогу к Олларии и заворачивать беженцев в Придду.

– Я пошлю туда Дювье. Он знает те места, хотя мне было бы спокойней увидеть беженцев своими глазами. Конечно, если в Олларии…

– Мы с Мевеном и Дэвидом справимся. Ричарда ищут?

– Я сделал все от меня зависящее.

– Не сомневаюсь. Будем помнить!

– Будем, монсеньор.

Никола не просто сочувствует, ему больно… Как же ее все любили… Все, от последнего нищего до несчастного убийцы!

– Она должна лежать среди маков… Среди маков, Никола… Идемте, срежем все, которые найдутся в этом закатном саду! Сколько бы их ни было…

2

2

У привратника были обе руки, то есть не у привратника, у капрала-чесночника, обманувшего Дика пустым рукавом. Ловушку поставили на всякий случай, а она сработала. Теперь ставший тюремщиком «безрукий» драил свои сапоги, насвистывая какую-то песенку. Будь мерзавец дворянином, Дик, даже связанный, знал бы, как с ним разговаривать. Но препираться со слугами и солдатней – не уважать себя, и Окделл молчал, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход.

Карваль как исчез, так и не возвращался, время шло, закрывавшие окна доски уже не золотились, но свет сквозь них еще проходил. Самые долгие дни в году и бесконечное, убивающее своей беспомощностью ожидание, в конце которого либо Багерлее, либо смерть на месте от руки все того же Карваля. Дикон понимал, почему его не прикончили вместе со Штанцлером: смерть Повелителя Скал привлекла бы слишком много внимания, а жирный Инголс заставляет говорить даже ключи. Коротышка медлил, думая, что держит в руках близкого друга ее величества, а солдаты при всей своей надежности имеют языки.

Конечно, Карваль мог приказать своим головорезам убить пленника, когда господин генерал будет где-нибудь в Барсине. Новоиспеченный барон вернется, и ему «доложат» о двойном убийстве в особняке Штанцлера. Иноходец в очередной раз убедится в незаменимости своего подручного, а подручный избавится от всех подозрений. План был бы безупречен, если б не известная всем верность Эпинэ старой дружбе. Среди чесночников может затесаться кто-то, кто предпочтет выскочке истинного герцога. Быть уверенным в молчании всех побывавших в особняке Штанцлера солдат нельзя, а выкормыш Дорака неглуп и осторожен. Это давало смутную надежду выбраться из передряги живым. Давало бы, если б не Катари…

Прежние планы Карваля были неочевидны, его нынешние действия сомнений не вызывали – инспекцию отменят, Карваля вернут, и он бросится «искать» убийцу и, разумеется, найдет. Скорее всего, герцог Окделл «погибнет в стычке», и это будет хуже всего. Смерти Ричард не боялся, как и суда. Ворон сохранил достоинство и в цепях, а мужество Алана стало легендой. Пока ты смеешься своим палачам в лицо, ты не побежден, другое дело – получить пулю в чужом подвале. Штанцлер жил и умер как подлец, но его убийство не стало возмездием. Карваль не мстил и не исполнял законный приговор, он прикончил бывшего сообщника, как вор убивает вора…