— Ты Итаяс-с-с… — донесся шепот тысячи голосов.

Названный глянул поверх головы призрака.

— Я знаю, — с ухмылкой сказал горец. — А известно ли тебе, кто ты сам?

— Извес-с-стно… тебе тоже известно.

Туманный силуэт превратился, наконец, в человека из плоти. «В призраке весу было побольше», — насмешливо подумал таянец. Собеседник едва ли был намного младше его, но казался подростком — не из-за хрупкости своей, хотя богатырем и впрямь не был, а из-за выражения лица. Такие глаза — темные, круглые, немного навыкате — в горах называли «бараньими»; брови явившегося были сурово нахмурены, но безвольный подбородок и пухлый обиженный рот выдавали его истинный характер. Итаяс рассмеялся.

— Тогда ты должен знать, что я не питаю почтения ни к пышности, ни к знатности, ни к старости. К могуществу тоже не питаю. Ты хочешь вселить трепет в мою душу. Затея плохая.

Худосочный маг ссутулился и помолчал, раздумывая о чем-то. Унылое баранье лицо его вздрагивало и таяло в тумане. Итаяс ждал.

— Убей императора Уарры, — сказал, наконец, маг.

Горец выгнул бровь. Углы его рта приподнялись. Унылый маг слышал мысли? Не диво. С чего он взял, что это дает ему право приказывать?

Итаяс не знал, что это за маг и откуда он взялся, о магии, управляющей временем, прежде не слыхивал, но сознание собственной исключительности укоренилось в нем настолько, что новые доказательства таковой утомляли, а всевозможные чудеса воспринимались как нечто само собой разумеющееся.

— Я не хочу, — произнес он четко и внятно, как говорят тугоухим и выжившим из ума.

Маг снова подумал.

— Ты обещал каманару Ариясу, своему отцу.

— Я не давал ему обещаний. Я объяснил ему, зачем ухожу.

— Ты долго шел к своей цели. Ты почти достиг ее. Заверши начатое.

— Мои желания изменились.

Бараньи глаза мага заморгали, брови сдвинулись. Итаяс издевательски ухмылялся. Было любопытно, что еще скажет маг, хотя медлительность его начинала утомлять. «И это — те силы? — думал горец, почти оскорбленный. — Силы, которые чем-то там управляют? Те, что тревожат императора Уарры? Потеха! Ребенок ли я, шут или раб, чтобы подчиняться их велениям?» Нелепый вид мага укрепил его в недавнем решении больше, чем все размышления о доблести.

— Ты должен убить императора Уарры, — сказал маг недоуменно.

Горец расхохотался.

— Должен? — изумленно сказал он. — Кому?