Рядом со шкафом распахнул свою вечно голодную чёрную пасть камин, слишком большой для этой комнаты. Пламя в нём потухло, и только остывающие угольки перемигивались за извивами решётки. По раз вешанным по стенам половникам и сковородкам, по котлам, стоящим рядом с камином, а также по бутылочкам и баночкам с пряностями и пучкам каких-то трав и корешков на каминной полке, можно было понять, что пищу готовили здесь же. А ели, надо полагать, вот за этим круглым столом у стены напротив. Она тоже — от пола, выложенного тёмной мозаикой, и до невысокого потолка — была занята узкими стеллажами, плотно заставленными всякой всячиной, начиная от лучащихся магической силой книг, жезлов и амулетов и заканчивая рюмкой со сколотым краешком («Наверное, в Бездне это большая редкость — стекло, которое бьётся», — решил Анар), толстенным листом картона, утыканным доброй сотней разнокалиберных гвоздей, и брошенными на середине работы бисерными браслетами вперемешку с неряшливо смотанными клубками шерсти («Фай… вяжет?!»)…

Он, как коллекционер на блошином рынке, так увлёкся, что не сразу заметил второго жильца этого дома. Худощавый алай сидел на широкой чёрно-белой лежанке у дальней стены комнаты, подогнув под себя одну ногу и зацепившись клыком за голенище высокого сапога на другой, смотрящей согнутым коленом в потолок. Вид у него был понурый и какой-то отсутствующий. На плече алая, обнимая передними лапами его торчащее колено, примостился полосатый кот. Неподвижный, как и его хозяин, громадный котище немигающим взглядом сверлил входную дверь.

Анар вопросительно посмотрел на Фай. Алайка, сидя к нему спиной, уже растапливала камин, но, словно прочитав его мысли, ответила:

— Они спят. И кот, и его хозяин. Это Лэннэс наградила Мейва таким чудным даром: спать, не закрывая глаз. Взамен хвоста.

— Взамен хвоста? — переспросил Анар.

— Да. Говорят, что Бездна настолько богата ужасами, что со временем ты начинаешь бояться собственного хвоста. Для Мейва эта поговорка стала печальным фактом его биографии. Однажды ему почудилось, что за спиной у него что-то подозрительно шевелится. Реакция у него отменная, один удар и… с тех пор его зовут «Куцехвостом». — Фай повернула голову и насмешливо подняла бровь. — А ты, мой дорогой гость, почему озираешься по сторонам с таким видом, будто попал и камеру пыток?

— Я? Нет… Хотя архитектура тут у вас, конечно, напоминает… Просто я ожидал, что хотя бы изнутри ваше жилище будет… более алайским.

— Я люблю этот город мне нравятся те, кто его населяет и то, что в нём происходит. И ещё мне нравится то, какой он сделал меня, — быстро и твёрдо проговорила Фай.