Разумеется, это была шутка, причем злая, как все шуточки Стеновского. Но Наде эта мысль не показалась такой уж безумной. В тот же вечер, заслышав шум приближающейся машины, она подошла к окну, и долго смотрела сквозь щелку в жалюзи на человека в комбинезоне, который суетился возле гаража.

Утром, поднявшись против своего обыкновения очень рано, Надежда наблюдала за тем, как их сосед уезжает. Будто заботливая женушка встала проводить мужа на работу. Потом она молча ходила по дому, дважды принимала душ, сменила халат на изящную шелковую рубашку, белую, на тоненьких бретельках, и так, полуобнаженная, гуляла босиком, отрабатывая соблазнительную походку.

Стен наблюдал с удивлением за ее приготовлениями.

– Однако! – он засмеялся, не веря происходящему. – Ты что, серьезно собралась обольстить этого типа?

– А почему бы и нет? Этот мужик не лучше других и не хуже.

– Ты ничего не знаешь о нем.

– А зачем? Это совершенно ни к чему. Если он подонок, я буду испытывать дополнительный дискомфорт. Если порядочен и добр, мне будет его немного жаль. Лучше не знать ничего. Пусть будет никакой.

– Ты рассуждаешь как шлюха.

– Вот этого как раз мне и не хватает. Антон был не слишком искусным партнером. А в том, что я задумала, необходима квалификация высшего пилотажа.

– Тебе не идет цинизм, – покачал головой Стен.

Надя повернулась, смерила его оценивающим взглядом. Замкнутые в пространстве своей тюрьмы, они видели друг друга ежедневно, как видят муж и жена. Прежде она считала, что у Стена угловатая худая фигура подростка – теперь же, наблюдая за его упражнениями по утрам, убедилась, что у него красивое тренированное тело спортсмена. Два или три раза она слышала, как Стен напевает – и удивилась. У него был приятный голос и отличный музыкальный слух. Вообще, природа была к нему необыкновенно щедра, снабдив его немалым количеством талантов, но… За этим «но» крылось нечто такое, что могло перечеркнуть все его достоинства. Надя не могла точно сформулировать, что ее отталкивало.

– Кстати, а почему ты ни разу не попытался соблазнить меня, а? – спросила Надежда вызывающе и даже с некоторой обидой в голосе.

В эту минуту ей показалось досадным, что столько дней Алексей вел себя так холодно и отстраненно.

– Ну, в нашей ситуации это не слишком уместно. И потом, Антон…

За все эти дни они ни разу не говорили об убитом.

– Ему все равно, – сказала Надя жестко. – Я что же, теперь молиться всю жизнь на него должна?

Она обвила шею Стена руками.

– У тебя были женщины?

Глупый вопрос. Впрочем, она сознательно вела себя глупо. Будто провоцируя – смотри, какая я дура. Грех такой не воспользоваться в нужный момент. Он молча кивнул.