Через несколько минут Игорь очутился рядом с ним в машине. Голова его была замотана бинтами так, что надо лбом образовался выпуклый валик, один глаз тоже закрывали бинты. Зато второй смотрел весело, даже восторженно, и на дне черного расширенного зрачка не было и намека на боль или даже огорчение.

Тимофей дверцу оставил открытой, и сам встал неподалеку. Охранника что-то встревожило.

– Как поживаем, папаша? – Игорь развалился на заднем сиденье рядом с отцом.

– Что случилось в этом дерьмовом Беловодье? – Больше всего Степану Максимовичу сейчас хотелось вытянуть сына ремнем по заднице.

– Ты просто не представляешь, как там было весело. Такой лабиринтик – просто чудо. Давно мечтал о чем-нибудь подобном. Хочешь повеселиться?

– Пил ты с ними, что ли? – недоуменно спросил Колодин-старший.

– Да уж, не без этого, – кивнул Игорь. – Все-таки, встреча старых друзей.

– Город можно взять штурмом?

– Пострелять хочешь? А зачем? Сталь, думаешь, она всесильная? Ни фига. Знаешь, почему не осталось спартанских денег? Потому что в Спарте деньги были железные. Спартанцы любили повоевать, и железо сильно уважали. Ни с кем торговать не хотели. Потому и сделали железные деньги. У нас – деревянные, у них – железные, и те, и другие никому на фиг не нужны. А железо – паскуда – фьють, и заржавело. Ничего не осталось. Так что, оказывается, железо бессмертия не дает. Бронза дает, мрамор дает, слово – сколько угодно. А железо не может.

– О чем ты болтаешь? Что там было внутри?

– Сборище идиотов. Они прислали презент. Сейчас достану.

И сунул руку в карман. – Не надо… – буркнул Степан Максимович.

Но Игорь уже извлек «презент». И это была вовсе не бутылка, а «кольт» тридцать восьмого калибра. Степан узнал проклятую пушку. В прошлый раз из нее стрелял киллер, замаскированный под Игоря. Теперь сынок лично целился в него из той же самой хреновины.

– Привет, папа, – улыбнулся Игорь, направляя ствол отцу в грудь.

Кошмар повторялся.

– Ты чего… Ты это… брось… – Колодин нелепо отмахнулся, будто хотел прогнать муху.

– Ты умный, но я тоже умный – как это здорово, правда, папа?

Степану показалось, что палец, лежащий на спусковом крючке, дернулся, а потом он услышал выстрел. Боли не почувствовал. Но увидел, как красным плеснуло на заднее стекло и на бархатные чехлы сиденья. Тело Игоря стало заваливаться набок. Дернулось и замерло. В машину заглянул Тимофей.

– Все в порядке, шеф? – спросил зачем-то.

Колодин не ответил. Он смотрел на тело Игоря, и не мог поверить, что этот обезображенный кусок мяса – его сын. «Создатель лабиринтов», – любил называть себя Гарри в детстве. «Папа, а ты кем в детстве был? Вот я – создатель лабиринтов… А ты?» – почти явственно послышался ему голос семилетнего Игорька.