— Что же тебя привело сюда? — как бы между делом поинтересовался Эппа. Он никак не мог простить Тивору «дряхлого сморчка», но решил не показывать виду.

— Я как раз шел с севера, — ответил Катти. — Уладил кое-какие делишки в Троллботе, в Илдьернских горах — знаете, где это? Шел в Божгод за своей платой. Вообще-то я собирался пойти северным побережьем до самого Умерта: продать там собачью упряжку да сани, а потом уж отправиться Драконьим берегом в Гульхем — он потряс в воздухе кнутом из лосиных кишок — но собачек прикончили джотуны, и пришлось мне добираться на своих двоих. Много недель протопал: охотиться по пути пришлось, то да се... Хотел остановиться на Болотомысе, в Мист-Хэкеле, передохнуть немного и идти дальше на запад, в Гульхем... Тут мне ваш отряд и попался: дрыхли вы, прямо сказать, без задних ног — как ополченцы-первогодки. Вот и решил я за вами последить, посмотреть, может, и мне какой-никакой прок выйдет...

Все переваривали услышанное. «Делишки в Троллботе» могли быть чем угодно — но в любом случае, чем-то чрезвычайно опасным. Если он отправился туда в одиночку, значит, он или дурак, или способен на такое, о чем песни и сказания умалчивают. А джотуны? Снежные великаны, жуткие убийцы с мёрзлых пустошей... удрать от них уже само по себе подвиг, об этом можно сложить целую сагу.

Но при упоминании Гульхема, Болдх и Нибулус многозначительно переглянулись через костер. Насколько им было известно, любой, кто получает плату от дракусов, не погнушается ничем. Раса дракусов в равной мере внушала благоговейный страх и ужас всем вокруг; к счастью, сами они предпочитали уединение и интересовались лишь происходящим в их землях: Божгоде и Гульхеме.

Слушатели смущенно заерзали, не зная, что ответить. Ясно было, что человек этот далеко не так прост, как хочет казаться.

Путникам вдруг почудилось, что «ножки» на шляпе гостя шевелятся и раскачиваются в жутковатом танце — хотя, возможно, это шалил ветер... а может, они просто слишком устали.

Болдху пришла на ум одна из тех историй, что ходили о Тиворе. Поговаривали, что у легендарного искателя приключений есть страшный секрет: мол, голова его изувечена, и потому он носит свой странный шлем и никогда не снимает его при людях.

Нибулус, казалось, погрузился в нелегкое раздумье. Наконец он пожал плечами, словно отбросив сомнения.

— В таком случае, я полагаю, нам остается лишь тебя поблагодарить, — признал он. — Не знаю, что это был за зверь, но я рад, что ты его подстрелил. Признаю, ты меня впечатлил: так метко выстрелить, да ещё и в темноте... В незнакомом краю такой союзник всегда пригодится...