Но несмотря на страх (лишь отчасти навеянный магическим мизерикордом Долен), Болдх снова стал собой, а не тем ребенком.

Внезапно угрожающая маска сползла с лица Долен, уступив место выражению крайнего замешательства. Она наклонила голову и застыла, затаив дыхание. Дрожащая белая рука неуверенно потянулась вперед. За рукой последовали мысли, заглянувшие в сознание Эглдавка.

Ища. Пытаясь нащупать. Пусто.

Сознания не было. Эглдавк покинул её. Её любимый, её человек...

— ...мёртв... — шепнули полуоткрытые губы дракессы, словно подул кладбищенский ветерок.

И задул ветер — на этот раз настоящий. Болдх остекленевшими глазами смотрел на дракессу. Краснота исчезла из ее зрачков, и теперь они были черными, как гвозди, которыми забивают гроб. Волосы выбились из-под легионерки и дико плясали на разгулявшемся ветру, как черные тени на фоне темно-серых туч, со сверхъестественной скоростью собиравшихся на юге.

Болдх странно булькнул горлом и попятился. И в этот момент тело Эглдавка выскользнуло из его хватки и упало на колени перед Долен; глаза слепо смотрели сквозь нее. Шея была вся в крови, а перерезавший ее кинжал валялся рядом. Энграмма в сознании Болдха потухла. Будучи в ее власти, он брел сквозь красноватую дымку, а теперь туман рассеялся: Болдх смотрел и не мог поверить, что все-таки перешел страшную грань.

Небеса потемнели, словно наступили сумерки, и по Великандии разнесся раскат грома. Над грозовыми черными тучами, похожими на паруса пиратского корабля, сверкнула молния. В воздухе запахло грозой. Нарастающий ветер пока ещё сдерживал свою ярость.

К этому времени остальные воры у основания холма осознали, что происходит. Со злобными, возмущенными криками они кинулись вперед. В больном воображении Болдха возникло видение ада: тысячи рогров с воплем несутся к нему, размахивая обагренными в крови мясницкими ножами; глаза горят, клыкастые пасти разинуты. Нибулус со своим отрядом ринулся в бой, и звон металла о металл возвестил наступление Хаоса.

Затем один голос поднялся над остальными:

— Я СКАЗАЛ, ХВАТИТ!

Лишь тивенборгцы поняли сами слова, но и эскельцам стало ясно их значение. К месту драки шагал Иорсенвольд. Забыв про мушкетон, он выхватил «утреннюю звезду» — и сейчас размахивал оружием над головой, приутихомирив враждующих. Все взгляды устремились на главаря.

— Это уже слишком! — выкрикнул он на своем наречии. — Око за око. Убийца должен поплатиться жизнью!

Вытянутый короткий палец указывал прямо на Болдха, и тот неведомо как оказался в центре круга из кричащих и плюющихся бандитов, а Нибулус с Лесовиком громко возмущались, но ни один из них даже не шелохнулся, чтобы прийти Болдху на выручку. Вдали маячил Катти, едва заметный силуэт на вершине холма, лук за спиной; Финвольд давно пропал; Эппа едва ли знал, что здесь происходит. Болдх остался совсем один посреди орущей банды. Перед ним стояла дракесса.