– Я женщина, – сказала Липка и устало улыбнулась. – И я люблю тебя. Разве ты этого не знал?

Перед ними были ворота Гесперополиса.

Огромные, в тридцать футов высотой, несокрушимые, украшенные каменными статуями императоров Лаэды со времен Хейлера Праведника и окованные стальными клепаными листами, они были открыты. Но в воротах не было стражи. И на стенах никого. И на башнях. Самую мощную стену во всей империи никто не охранял, даже огни на вершинах башен не горели. Огромный город будто вымер. Этого безмолвия и безлюдья никто не мог объяснить. Оттого у многих появилось неприятное щемящее чувство, ощущение тревоги и ожидание опасности.

Маршал ди Мерат отъехал от своей свиты и направил коня к Руменике.

– Ваше величество уверены, что вам следует туда ехать? – спросил он.

– Уверена, маршал.

– Я бы посоветовал вашему величеству взять с собой хотя бы конное сопровождение. Никому неизвестно, что ожидает нас в городе.

– Не беспокойтесь. Мой дракон стоит целой армии.

– Других приказаний не будет?

– Если желаете, маршал, то можете следовать за нами. Хейдин!

– Руменика? – встрепенулся ортландец.

– Ты поедешь со мной.

– Конечно, милая.

Руменика оглянулась. Ратислав стоял между воинами и смотрел на нее, будто ждал, что она его позовет. Но Руменика только улыбнулась ему. Перевела взгляд на кружившегося в небе Заряту. На душе сразу стало спокойнее. И за себя, и за Ратислава.

– Едем! – скомандовала она и ударила Габара пятками.

Хейдин ехал по правую руку от нее – молчаливый и сосредоточенный. Они проехали по каменному мосту, ведущему к воротам, потом въехали в створ ворот. Их сразу обступили полумрак и холод. Сразу за воротами начиналась обычно многолюдная и оживленная улица Процессий, ведущая прямо к Красному Чертогу. Она была пуста, хотя до захода солнца еще было далеко. Над черепичными крышами домов возвышались белые башни дворца – два великана, сверкавших на солнце своими позолоченными верхушками. Улица пошла в гору, но по-прежнему была безлюдна. Даже ставни домов, выходивших фасадами на улицу, были закрыты. Лишь несколько раз перед всадниками промелькнули тощие уличные собаки и с тревожным лаем поспешили спрятаться в темных переулках. Руменике казалось, что из-за ставен на нее смотрят испуганные и любопытные глаза, однако никто не спешил выглянуть в окно, окрикнуть их, объяснить, что же происходит. И лишь у въезда на Большой рынок они увидели первого на своем пути человека – грязного, нечесаного, одетого в лохмотья, заросшего клочковатой бородой и с безумными глазами.

– Куда едете, люди? – проскрипел нищий. – Кто вы?