Под воздействием знахарских ухищрений Хагона мысли у Дьюранда расплывались. Он снова лежал на камнях мостовой в воротах замка Акконель, слепой от крови и ошеломления.
Внезапно голос Хагона перешел в радостный шепот. Дьюранд лежал на спине, а Хагон возвышался над ним, весь красноватый в отсветах костра.
— Конечно-конечно, — произнес лекарь. — А я как раз воспользуюсь моментом, чтобы заняться костром. Говорят, кое-какие из этих снадобий лучше применять в горячем виде. Это ненадолго, конечно, и вы это учитывайте, но я все понимаю. Никто не скажет, что нет.
— Что-что? — ошеломленно переспросил Дьюранд.
Хагон шагнул в сторону, и ноздри Дьюранда наполнил аромат садовых цветов — а в следующий миг над ним уже склонялась Дорвен. Лицо ее качалось в отсветах пламени так близко от его щеки — почти касаясь. Черные блестящие глаза обшаривали его лицо.
— Ну что, не очень плохо? — спросил Дьюранд.
— Твои волосы, — проговорила она. Пальцы ее коснулись лысой макушки Дьюранда — а он и не замечал, что лекари побрили его, когда зашивали раны на голове.
— Ты снова выходишь из замка ночью, — сказал он.
— Мне так нравились кудри.
— Тебе лучше?
Дьюранд дивился на темное сияние ее глаз. Дорвен засмеялась — на краткий миг — и отвернулась, устремила взгляд на луну.
— Ты собираешься ехать за ним. Тебе не приходило в голову, что это сущее безумие?
Дьюранд облизнул губы.
— Ты спала? У тебя остается время спать? Среди всех этих поисков?
Снова слабый проблеск улыбки — на сей раз не коснувшейся глаз.
— Помнишь, что я говорила о моем брате? Я нашла многих других. Но он еще там. Зов слышен, когда утихают все остальные. — Она мельком глянула в сторону костра. — Изгибается во тьме, Дьюранд.
Дьюранд попытался покачать головой — помешала боль.
— Он не умер?
Теперь Дорвен глядела на запад — обугленный остов святилища.
— Он завис, — она точно стиснула что-то невидимое обеими руками, — в ребристой тьме. Связан. А вокруг — гогочут, насмехаются. Он не может ни бежать, ни улететь. — Она быстро-быстро перевела дыхание. — Вот какой сон о моем брате я видела.