— Уходите, — бросил варвар своим спутникам, — я его задержу.

Он передал жезлы Бандеросу и обернулся к чудовищу, выставив перед собой меч. Обезьяна медлила, словно что-то соображая.

— Иди сюда! — крикнул киммериец. — Закусишь собственными кишками!

В руке чудовища появился матово блеснувший шар — обезьяна метнула его в Конана с ловкостью заправского игрока в мяч. Шар летел стремительно, со свистом рассекая воздух, и все же киммериец сумел отбить его мечом. Необычный снаряд взорвался, полыхнув жарким пламенем, множество мелких осколков впились в лицо и грудь варвара. А монстр уже снова размахнулся… Удар клинка, взрыв… Понимая, что, промахнись он на пядь, и следующий снаряд просто снесет ему голову, Конан быстро оглянулся через плечо — коридор был пуст, Ваная, Сантидио и Бандерос уже исчезли в спасительной шахте. Третий снаряд пролетел поверху — варвар успел броситься на пол. С каждым броском обезьяна приближалась, увеличивая опасность: чем больше сокращалось расстояние, тем стремительнее летели шары.

Перебросив меч в левую руку, Конан правой крутанул колесо на ближайшей двери и, распахнув створку, ввалился внутрь какой-то каюты. Он захлопнул дверь и задраил ее с помощью такого же колеса, имевшегося с внутренней стороны, слабо надеясь, что обезьяна не обучена открывать люки.

Немного отдышавшись, он осмотрелся. В каюте царил разгром, словно здесь произошло настоящее сражение. Пол покрывали осколки стекла и лужи зеленоватой жидкости, многочисленные столы и стулья были опрокинуты, сорванные с петель полки криво висели в простенках между круглыми окнами. Повсюду — на полу, на опрокинутой мебели, в одноногих креслах и на кожаных диванах — лежали и сидели, скорчившись в самых нелепых позах, мертвецы: на этот раз не монстры и не демоны, а обыкновенные люди. Все они были одеты в одинаковые голубые хитоны, такого же цвета штаны и легкие сандалии, у многих на головах еще держались круглые голубые шапочки. Ужас застыл на посиневших лицах, словно перед смертью обитатели каюты метались в поисках спасения. Один из них лежал у самой двери, вытянув вперед руку со скрюченными пальцами — видно, из последних сил полз к выходу. На телах не было ран, и гибель этих людей представлялась киммерийцу неразрешимой загадкой.

Впрочем, у него не было времени, чтобы придаваться размышлениям: колесо на двери за его спиной стало медленно поворачиваться… Конан ухватился за железный обруч, изо всех сил стараясь сдержать его вращение. Он понимал, что если, открыв дверь, обезьяна успеет метнуть свой шар прежде, чем он поразит ее мечом, удар с близкого расстояния будет так силен, что не поможет никакой самосек. Для того чтобы рассечь чудовище, ему надо успеть выскочить в коридор и хорошенько размахнуться (колющий удар, как он убедился, не причинял монстру особого вреда), а времени для этого просто не будет. Поэтому Конан напрягал свои стальные мышцы, силясь удержать колесо, но даже он ничего не мог поделать. Он уже собирался отступить в сторону и попытаться напасть на входящего монстра сбоку, как вдруг за дверью раздалось громкое щелканье, словно кто-то бил по железному полу гигантским бичом, потом — яростный рев чудовища, глухой стук падающего тела… И все смолкло.