И так далее.
— Думаю, об этом можно будет дать пару строчек агатом,[50] Эдди, — сказал Уайт. — Сегодня вечером седлай кобылу Шенка и поезжай в музей, посмотри, что там и как.
Ричмондский музей находится на пересечении Восемнадцатой улицы и Франклин-стрит. В тот вечер я прибыл туда ровно без четверти семь. Вход стоил пятьдесят центов — ровно одну двадцатую моего недельного жалования в «Мессенджер». Пришлось позволить себе это излишество.
Музей освещался газом, поэтому в залах было довольно светло. Большая часть выставки была отведена истории Ричмонда, в особенности суровым испытаниям, которым подвергся город во время двух британских войн. Истрепанный головной убор из индюшиных перьев под стеклянным колпаком символизировал высокоразвитую цивилизацию коренных обитателей Вирджинии. Также на выставке присутствовали экспонаты из Европы, Китая и с невольничьего берега Дагомеи.
Однако первым делом меня привлекла серия картин и диорам, изготовленных неким Иоганном Непомуком Мельцелем из Вены, который совершал турне по Америке. Эти работы изображали кровавые события сентября 1812 года, когда столицу России предали огню, дабы помешать наступающим легионам Бонапарта захватить ее. Своеобразная архитектура Москвы, храм Василия Блаженного и прочие достопримечательности были скрупулезно воспроизведены в миниатюре.
Передние ряды в зрительном зале музея были отданы детям и их кормилицам, хотя я, как ни старался, не смог понять, каким образом орды Бонапарта могли заинтересовать грудных малышей. Я занял место в стороне от них, в третьем ряду. Задняя стена зала была покрыта белым и гладким, как лист бумаги, полотном.
Из-за бархатного бордового занавеса выступил профессор Мельцель. Он с поклоном представился собранию и поведал о своих заслугах. Разговаривая с сильным тевтонским акцентом, он назвал себя изобретателем метронома и пангармоникона[51] и заверил зрителей, что является учителем Бетховена. Когда один из помощников профессора включил волшебный фонарь, почувствовался запах новомодного топлива — керосина. Газовые фонари были погашены, и начались чудеса этого вечера.
Аудитория ахнула в изумлении и ужасе, когда в один миг зал охватило пламя. Потом внезапно крики превратились в аплодисменты, когда стало понятно, что это всего лишь иллюзия. Какими-то трюками с проекцией профессор увеличил до гигантских размеров пламя одной свечи и спроецировал его на белый экран перед зрительскими рядами. Последующими эффектами он добился того, что стало казаться, будто огонь горит внутри миниатюрных домиков диорамы Мельцеля, а не за ними… Уменьшенную Москву как будто действительно охватил пожар. Я предположил, что для создания этой иллюзии использовались зеркала: огонь по природе своей несимметричен, а я сразу обратил внимание на то, что определенная асимметрия с левой стороны экрана повторялась в зеркальном отражении с правой стороны от нас.