Если не действовать быстро, мне не пересечь этого луга. И вернуться к тем шипящим тварям я тоже не мог. И я побежал прямо через луг, к стене.

Я пересек его примерно на треть, когда услышал лай собак. Он доносился со стороны дома, и я невольно остановился, прислушиваясь. Это не походило ни на одну собачью стаю, которые мне доводилось слышать. То был жалобный, невыразимо скорбный вой той же сверхъестественной природы, что и шипение в кустах. Будто то был голос самой этой пустоши.

Я замер. В горле пересохло, волосы на голове встали дыбом. Я не мог заставить себя пошевелиться. А вой слышался все ближе и ближе. Вот на аллее появились силуэты. В лунном свете они казались черными, напоминая тени людей, но людей деформированных, изуродованных, превращенных в мастерских ада в гротескных чудовищ. Они были отвратительны.

Тени растянулись цепью от аллеи и мчались через луг, подпрыгивая, скрываясь в кустах и появляясь снова, и они издавали мяуканье, щелчки и шипение. Тело одной из теней было раздуто и походило на огромную лягушку, которая прыгала, проносясь над моей головой. Другая коснулась меня своими длинными руками, похожими на обезьяньи, — у нее были короткие ножки и голова размером с апельсин на тонкой вытянутой шее. Я почувствовал это прикосновение, неуловимое, как касание мотылька, как туман, но осязаемое. Нечисть, скверна, ужас.

Лай собак все приближался, а с ним приближался топот несущейся галопом лошади.

С аллеи выехал большой черный жеребец — он мчался, вытянув шею, и его грива трепетала. На его спине восседала Дахут. Ее золотистые волосы трепал ветер, глаза горели колдовским фиолетовым огнем. Она увидела меня, занесла кнут и закричала, подняв жеребца на дыбы. Она снова крикнула и указала на меня. Из-за спины жеребца выскочила стая огромных псов, около дюжины… псы Дикой Охоты.

Они черной волной ринулись ко мне… и я увидел, что они тоже тени, но их глаза горят красным огнем преисподней, как у Дахут. А за ними сама Дахут гарцевала на своем жеребце — она больше не кричала, но ее рот был искажен гримасой ярости. Лицо не женщины, но демона. Они почти добрались до меня, когда я наконец смог сбросить оцепенение. Вскинув пистолет, я выстрелил. И, прежде чем я смог нажать на курок второй раз, стая теней накинулась на меня.

Гончие-тени Дахут, как и та тварь, что коснулась меня, были туманны — но материальны. Я боролся — будто мое тело окутала черная паутина. Я видел луну, но словно сквозь черную вуаль. И Дахут, и луг сокрыла тьма. Я бросил пистолет и дрался голыми руками. Прикосновения теней были холодными, их призрачные клыки впивались мне в горло, горели их глаза, и холод глубже и глубже проникал в мои вены. Я слабел. Мне становилось все сложнее дышать. Холод пропитал мои кости, и теперь я едва мог сопротивляться этой черной паутине. Я упал на колени, отчаянно пытаясь сделать вдох…