Китаец взял маленький молоточек и стукнул по лезвию своего меча — оно загудело, подобно колоколу. Вошли двое рабов и унесли тело девушки. Ее место заняла другая. Рабы унесли и тело мертвого лучника, другой вышел из-за портьер и встал на его место.

— Поднимите его, — прокаркал царь и опустошил графин.

— Господин, это мой раб. — Вся сила воли черного жреца не могла сдержать высокомерия и нетерпения в его голосе. — Его привели к тебе, исполняя твой приказ. Ты увидел его. Теперь я заявляю право забрать его себе для наказания.

— Ох-хо! — Царь поставил графин и просиял, глядя на Кланета. — Ох-хо! Значит, не отпустишь его? И заберешь его? Ох-хо! Ноготь гнилой блохи! — ощерился он. — Я царь Эмактилы или нет? Отвечай мне!

По залу пронесся шелест натягиваемых луков.

Каждая стрела серебристо-алого воина была направлена на массивное тело черного жреца. Капитан упал на землю рядом с Кентоном.

— Боги! — простонал он. — Катись ты в ад со своей наградой! Зачем я вообще с тобой связался?

Когда черный жрец заговорил, его голос дрожал от страха и гнева:

— Воистину ты царь Эмактилы.

Он опустился на колени. Царь махнул рукой. Лучники ослабили тетивы.

— Встать! — прорычал король.

Все трое встали. Царь Эмактилы погрозил Кентону пальцем.

— Почему тебя так разозлил мой смертный приговор тем двоим? — усмехнулся он. — Скажи, как думаешь, сколько раз ты будешь молить о смерти от рук моих лучников, прежде чем Кланет с тобой покончит?

— Это было убийство, — сказал Кентон, глядя прямо в водянистые глаза.

— Мой кубок должен быть полон, — добродушно ответил король. — Дева знала, что ее ждет. Она нарушила мой закон. Она понесла кару. Я справедлив.

— Наш господин справедлив! — заявил китаец.

— Он справедлив! — эхом откликнулись лучники и чашницы.

— Лучник заставил ее страдать, а я требовал для нее безболезненной смерти. За то он расплатился своей жизнью, — сказал царь. — Я милостив.

— Наш господин милостив! — провозгласил китаец.

— Он милостив! — эхом откликнулись лучники и чашницы.