Проснулся от лёгкого толчка Маркела, и тут же был оглушён мощным храпом Дюльди. Всё же я тоже вымотался, коль не проснулся от его слоновьего рёва под ухом. Вскочил на ноги, сделал несколько энергичных махов руками и приседаний. Шепнул на ухо богатырю «Дюльдя, вставай!». Храп моментально прекратился, а стрелец оказался на ногах и с бердышом в правой руке. Профессионал! Из темноты материализовались мои сержанты и индейские вожди. Ещё раз уточнил диспозицию подчинённых им подразделений. Командиры под шорох множества ног исчезают в ночном лесу – и тишина. Ждём утренней зари.

Первыми поднимающееся солнце встречают птицы. Каждая, проснувшись, считает своей святой обязанностью поприветствовать нарождающийся день. И таких приветствий с каждым новым солнечным лучиком становилось всё больше и больше. Птицы пели, свистели, орали на разные голоса, радуясь жизни. А люди готовились нести и сеять смерть. Печально. Я передёрнул плечами. Вдруг что-то зябко стало. Нервы? Возможно. Ведь это будет мой первый в жизни бой, в котором придётся столкнуться с врагом лицом к лицу и, вполне возможно, кого-то убить своей рукой. Чтоб самому не погибнуть. Бой с чарруа не в счёт, там всё решили большие пушки.

От не вовремя пришедших пацифистских мыслей отвлёк раздавшийся в глубине леса сигнал рога. Деревня окружена, пора нам в неё входить. Хлопнул по плечу Ахмета, и тот вместе со своими разведчиками исчез в начавших рассеиваться сумерках. Через пару минут я поднялся на ноги и, передав по цепи команду «вперёд», не торопясь двинулся сквозь редкий кустарник. Рядом слева тихо даже не шёл, а плавно перемещался Маркел. А справа сопел Дюльдя, но и под его ногами валежник не трещал. Научился мамонт ходить по-кошачьи! Следом шли стрельцы. Вышли на засаженные овощами огороды. Впереди, метрах в пятидесяти, виднелся невысокий частокол с распахнутыми настежь воротами. Шедшие первыми разведчики Ахмета дорогу нам уже расчистили, о чём свидетельствовали два трупа. У каждого из горла торчало по стреле. Караульщики умерли быстро и, главное, тихо. Деревня ещё спит, а мои воины уже за частоколом и постараются взять её население с пролитием малой крови. Мне нужны пленные, и чем больше, тем лучше.

Вхожу в ворота. По обе стороны от входа стоят точно такие же, как и в селении ава-гуарани, длинные хижины на несколько семей, окружённые моими индейцами. И тут над спящей деревней раздаётся дикий вопль! Я ждал этого, но всё равно вздрогнул. Кто-то нарвался. Я остановился, стрельцы выстроились за мной в линию, приготовились к бою. Теперь всё зависит от того, успели ли мои индейцы блокировать вражеских в хижинах – сопротивление разобщённых групп подавляется быстро и почти без потерь. Но этот вопль был единственным. Шума боя, с воинственными криками и воплями раненых, не слышно. Зато слышен детский плач и радостные возгласы победителей. Мои индейцы ворвались в хижины, и через несколько минут стали выгонять оттуда их население и гнать в середину деревни. Ко мне подбежал радостно улыбающийся Сатемпо. Наконечник зажатого в руке копья окровавлен. Значит, это он отличился.