Утром третьего дня я приказал младшим вождям построить воинов. Указал на вставших рядом со мной сержантов и объявил:

– Мои люди будут обучать вас военному мастерству, которое не знают ваши враги. В походе они – военные вожди. Каждому военному вождю подчинены двое ваших вождей, это его помощники, и сто двадцать воинов. Приказы военных вождей и их помощников выполнять беспрекословно. Любые! Кто не подчинится, будут мной, Морпехом Воеводой, превращены в крыс и отданы на растерзание Кисе.

Кошка, теперь повсюду ходившая рядом со мной, услышав своё имя, гордо подняла круглую мордочку, посмотрела на замерший строй индейцев и облизнулась. По строю прошелестел общий «ох».

И сержанты взялись за дело! Кто был в армии, тот знает, какие языки общения в строю и вне строя выучивает воин за время службы. Да-да, вы правы. Командный и матерный. И последний к восприятию более лёгок. Мне рассказывал наш взводный радист, что азбуку Морзе они учили с помощью напевов, звучавших в основном нецензурно. Зато запоминались с их помощью цифры и буквы быстро и стопроцентно. Я не сторонник постоянного употребления нецензурщины, но в ней, особенно в боевых условиях, есть масса положительного: в нескольких словах можно передать большой пакет информации, а какую – враг не поймёт. А свой солдат – моментально!

И понеслись над субтропиками произнесённые на гуарани русские народные выражения! Вот будут удивляться будущие исследователи – лингвисты! Ведь гуарани станет в некоторых странах государственным языком. А тут такие словосочетания! Я вздохнул свободнее и плотнее занялся материальным обеспечением похода. И мог теперь хоть во время сиесты немного поспать: ночами мне этого делать не удавалось. О моем ударном горизонтальном труде после захода солнца знало всё племя. Женщины смотрели на меня с восхищением, а мужики с уважением, к которому примешивалась зависть. И все получали ещё одно подтверждение моей нечеловеческой сущности – такой силой местные не обладали, хотя матэ, то есть каа, пили вёдрами. А в меня как будто действительно бес вселился! Кстати, мои стрельцы тоже не были обойдены женским вниманием и выглядели довольными. Фидель с Камило тоже не пролетели, хоть я и отправил их через неделю после начала тренировок личного состава в наш лагерь на мысу за дополнительными берсо и зарядами к ним, порохом, картечью, мукой и солью. Надоела преснятина, да и настоящая пшеничная лепёшка всё лучше, чем из кукурузной муки или маниока. Вернулись они обратно только за день до нашего выступления. Привезли и вытребованного мной хирурга Жан-Поля с его постоянным спутником Петрухой и сумкой с инструментами. Война есть война, на ней всякое случиться может. А шаман как врач мне что-то не очень импонировал.