— Пока нет.

— Где миссис Сигсби?

— Получает крайне необходимый отдых. — Стакхаус откинулся на спинку её кресла и потянулся. — Диксон ведь ещё не был в баке?

— Конечно, нет. — Осёл-Конг, казалось, слегка оскорбился от самой идеи. — Он не розовый. И рядом не стоял. Рисковать таким высоким BDNF, как у него, было бы безумием. Его способности практически невозможно расширить. Сигсби оторвала бы мне голову.

— Не оторвёт, и он отправится в бак сегодня же, — сказал Стакхаус. — Окунайте этого мелкого пиздюка, пока ему не покажется, что он отдал концы, а потом окунайте снова.

— Вы серьёзно? Он ценный экземпляр! Один из самых сильных ТП за последние годы!

— Мне наплевать, умеет ли он ходить по воде или стрелять молниями из задницы. Он помог Эллису сбежать. Пусть Грек займётся им, как только вернётся. Он обожает сажать их в бак. Но передайте Зику: без летального исхода; я понимаю его ценность, но хочу, чтобы он пережил такой опыт, какой будет помнить столько, сколько сможет помнить. Затем отдайте его в Заднюю Половину.

— Но миссис Сигсби…

— Миссис Сигсби полностью согласна.

Оба мужчины резко повернулись. Она стояла в проходе между офисом и своей жилой комнатой. Стакхаус сначала подумал, что она выглядит так, будто увидела призрака, но это было не совсем так. Она выглядела так, будто и была призраком.

— Делайте так, как вам сказано, Дэн. Если это навредит его BDNF, так тому и быть. Он должен поплатиться.

22

Поезд снова тронулся и Люку подумалось ещё об одной песне из тех, что ему пела бабушка. Вроде бы о полуночном экспрессе[95]. Он не мог вспомнить. Крошки от пончиков только обострили голод и усилили жажду. Его рот был пустыней, а язык песчаной дюной. Он клевал носом, но заснуть не мог. Прошло какое-то время, он не знал сколько, но вот уже свет от зари начали просачиваться в вагон.

По раскачивающемуся полу Люк подполз к приоткрытой двери вагона и выглянул наружу. Он видел редкие деревья, молодые сосны, маленькие городки, поля и ещё деревья. Поезд проехал по мосту и Люк с вожделением посмотрел на реку внизу. На этот раз вспомнилась не песня, а Кольридж[96]. Вода, вода повсюду, подумал Люк, вагона доски ссохлись. Вода, вода повсюду, но нечего нам пить.

Она скорее всего грязная, сказал он себе, но он всё равно выпил бы её. Пока не раздуло бы живот. И с удовольствием блеванул бы, потому что тогда смог бы выпить ещё.

Перед самым восходом солнца, красного и жаркого, он начал чувствовать в воздухе запах соли. Фермы сменились в основном складами и старыми кирпичными фабриками с заколоченными окнами. На фоне светлеющего неба возвышались краны. Неподалёку взлетали самолёты. Некоторое время поезд ехал вдоль четырёхполосной дороги. Люк видел людей в машинах, главной заботой которых была, разве что, предстоящая работа. Теперь он чувствовал запах ила, дохлой рыбы или того и другого вместе.