— Из них, — отвел глаза в сторону доктор. — Из тех, кто умеет больше, чем дозволено природой.

О как. Это уже интересно. Нет, дружба этого человека со Шлюндтом подразумевает то, что он может знать больше, чем обычный обыватель, но речь — то точно идет не про антиквара.

— Знаете, события последнего года здорово пошатнули мое привычное мировоззрение, — продолжал тем временем Вагнер. — До встречи с… С одним из ваших коллег, скажем так, я твердо был уверен в том, что все на свете можно объяснить с научной точки зрения. Вообще все. А теперь, после того что я видел тогда, да и сегодня… Но даже представить не мог, что вы, мальчик из такой хорошей семьи… Нет — нет, я не считаю ваши занятия предосудительными, но все же!

Я молчал, слушал, смотрел на него и гадал, кем же был тот, кто так лихо управился с Петром Францевичем. И мое молчание заставило моего собеседника начать нервничать.

— Собственно, все, что я хотел сделать, это поблагодарить вас за помощь моей клинике и отдать вот это. Мне кажется, так будет правильно.

Он протянул ко мне руку, разжал кулак, и на ладони я увидел перстень. Тот самый.

— Неожиданно, — признал я, забирая украшение. — С чего бы?

— То есть? — удивился и доктор. — Не знаю, каким образом, но вы излечили болезнь Михаила Георгиевича. Ну да, ваши методы отличаются от того, что делал Александр, и они энергетически более затратны, но результат есть результат. Мои специалисты ничего не смогли сделать, приглашенные светила расписались в своем бессилии, а вы за пять минут взяли и вернули рассудок тому, кому куча медиков вынесла приговор. Правда, сами при этом чуть не пострадали.

Ну конечно же! Я уничтожил обитателя перстня, а тот, в свою очередь, как видно, не совсем иссушил разум бедолаги — бизнесмена, вот он и пришел в себя.

Но это ладно. Кто такой Александр, и что у него за методы были?

— Нет, Михаил Георгиевич еще немного заговаривается, у него проблемы с ориентацией в пространстве и времени, но одно несомненно — он отдает себе отчет в происходящем. То есть он в своем уме. И это — чудо.

— Которое сотворила ваша клиника, — сразу оговорился я. — Мое имя фигурировать не должно. Ваши специалисты не теряли надежды, они пробовали новые методики, разрабатывали прогрессивные способы лечения… И так далее. Вам — слава, мне — моральное удовлетворение за доброе дело.

— И вот этот перстень, — добавил Вагнер. — Ведь он являлся причиной болезни? Верно? Это же не просто украшение, а нечто большее?

Я молча глянул на него.

— Просто пациент первым делом стянул его с пальца и забросил в угол, — пояснил доктор. — С невероятным отвращением на лице. Я сам это видел. Он словно ядовитую гадину в руках держал. Столько лет эту побрякушку берег как зеницу ока, чуть дочь родную из — за нее не придушил, и тут… А рядом вы лежите пластом, только ноги дергаются.