А потом Циклоп открыл один тусклый глаз, прямо по другую сторону окна, в шести футах от него.

Кровь прихлынула Уэйну к сердцу, и во второй раз на протяжении трех минут он почувствовал, как к горлу поднимается крик.

Глаз открывался, медленно и широко, словно Циклоп сам только просыпался. Он полыхал грязным оттенком, расположенным где-то между цветами оранжада и мочи. Затем, прежде чем Уэйн успел издать крик, он начал тускнеть, пока не осталась только горящая медная радужка, мерцающая в темноте. Мгновение спустя он полностью погас.

Уэйн прерывисто выдохнул. Фара. Это была передняя фара мотоцикла.

Рядом с мотоциклом выросла его мать, смахивая волосы с лица. Сквозь старое, подернутое рябью стекло казалось, что на самом деле там не она, а ее призрак. Она была в белой безрукавке, в старых хлопковых шортах — и в своих татуировках. В темноте детали этих татуировок разобрать было невозможно. Казалось, будто сама ночь приникает к ее коже. Но ведь Уэйн всегда знал, что его мать связана с какой-то личной темнотой.

Хупер был снаружи вместе с ней, он вился вокруг ее ног, и с его шерсти капала вода. Он явно только что вылез из озера. Уэйну потребовалось мгновение на осознание того, что Хупер находился рядом с ней, что не имело смысла, потому что Хупер стоял рядом с ним. Но когда Уэйн оглянулся, он был один.

Он не стал об этом долго думать. Он все еще был слишком усталым. Может, он проснулся, когда ему снилась собака. А может, сходил с ума, как мать.

Уэйн натянул обрезанные джинсы и вышел в предрассветную прохладу. Мать трудилась над мотоциклом, в одной руке держа тряпку, а в другой — смешной инструмент, этот специальный ключ, который больше походил на крюк или кривой кинжал.

— Как это я попал на твою кровать? — спросил он.

— Из-за дурного сна, — сказала она.

— Не помню, чтобы мне снился дурной сон.

— Он снился не тебе, — сказала она.

Сквозь дымку, ползшую по поверхности озера, проносились темные птицы.

— Ищешь сорванную звездочку? — спросил Уэйн.

— Откуда ты знаешь, что у него сорвалась звездочка?

— Я не знаю. Просто звук был такой, когда ты пыталась его завести.

— Ты бываешь в гараже? Работаешь с папой?

— Иногда. Он говорит, что от меня польза, потому что у меня маленькие руки. Могу пролезть и открутить что-то такое, до чего ему не добраться. Хорошо разбираю. А собирать не очень-то получается.

— Вступай в мой клуб, — сказала она.