Джуниор уже развел у себя бурную деятельность, носясь взад-вперед на своих ходунках и покрикивая на телохранителя, от которого требовал подать ему то кусок железа, то мешок с колотыми костями, то еще что-нибудь. Второй секьюрити в это время стоял на страже, кидая бдительные взгляды по сторонам и изо всех сил следя, чтобы какая-нибудь внезапность не помешала работе босса.

Я пытался нести такую же вахту для Блитца, но, полагаю, внушал окружающим куда меньшее опасение, чем накачанный гном в комбинезоне. (Ну да, сравнение с ним самооценку мою абсолютно не поднимало.)

По прошествии часа игравший во мне изначально адреналин полностью выработался и я стал отчетливо понимать, зачем зрители притащили с собой еду, питье и все прочее. Работа руками – спорт весьма медленный. Время от времени, когда Джуниору удавалось с особенной ловкостью ударить молотом по заготовке или в нужный момент охладить раскаленный металл в бочке с водой, трибуна разражалась аплодисментами и одобрительным гулом. Набби и два других судьи постоянно расхаживали между кузницами, делая записи на своих планшетках. Я же топтался на месте с мечом в руках, изо всех сил стараясь не выглядеть идиотом.

Впрочем, как вскоре выяснилось, стоял я не зря. Мне так и осталось неясно, откуда вдруг вылетел дротик, который точнехонько устремился в сторону Блитцена. Прежде чем я хоть что-то сообразил, мой меч, взметнувшись в воздух, вырезал его на лету из неба. Зрители разразились аплодисментами. Был бы им очень признателен, если бы ощущал хоть в какой-то мере свою заслугу.

Некоторое время спустя из задних рядов вдруг вынесся на площадку какой-то внезапный гном.

– Смерть! – завопил он, взмахивая топором и целясь им в Блитца.

Я врезал ему по кумполу рукоятью меча. Гном свалился на землю. Благодарная публика снова вежливо мне похлопала, и двое каких-то гномов из первых рядов уволокли террориста за ноги прочь.

Джуниор деловито выковывал из раскаленного докрасна металла цилиндрическую конструкцию, размером со ствол дробовика. На столе у него уже были сложены какие-то более мелкие детали, которые он, по всей видимости, собирался объединить с той, что делал сейчас. В чем заключалась его задумка, я не догадывался, но работал он быстро и ловко. Как ни странно, БАБКА-КОВЫЛЯЛКА совершенно не замедляла темпа его действий. То есть передвигался-то он в пространстве, конечно, с трудом, но на месте держался вполне уверенно, руки же у него, несмотря на возраст, вполне сохранили крепость и ловкость. Видимо, он успел их здорово накачать, размахивая несколько сотен лет подряд молотом у наковальни.