Блитцен, низко склонясь над рабочим столом, соединял при помощи миниатюрных плоскогубцев со щечками, тонкими как иголки, причудливо выгнутые металлические фрагменты. Хэрт, весь в испарине, стоял рядом, то поднося ему инструменты, то раздувая мехами пламя в кузнечном горне.

Я старался изо всех сил отогнать от себя тревогу и по поводу абсолютно измученного вида Хэрта, и из-за того, что Сэм по-прежнему так и не появилась, и, конечно же, из-за Блитцена, который, похоже, уже рыдал над своим проектом, и инструменты уже несколько раз падали у него из рук.

– Десять минут до первого перерыва! – громким голосом возвестил Набби.

Блитцен, всхлипнув, прикрепил очередной кусочек металла к уже оформившейся конструкции, которая теперь походила на утку. Причем большая часть зрителей следила не за его работой, а за кузницей Джуниора, который, пристроив к своему цилиндру другие детали, проковылял к горну и принялся нагревать все сооружение. Наконец оно заалело. Старый гном, осторожно придерживая его щипцами, опустил на наковальню и занес для удара молот.

Мгновением позже что-то пошло не так. Джуниор взвыл. Молот, еще не дошедший до цели, свернул резко вбок. От удара цилиндр расплющился, пристроенные к нему детали веером разлетелись в разные стороны. Джуниор, бросив молот, прижал ладони к лицу и попятился на подкашивающихся без БАБКИ-КОВЫЛЯЛКИ ногах.

– Что? Что случилось? – бросились ему на подмогу охранники.

Мне не все удалось расслышать из их разговора, но главное я усек: в момент, когда Джуниор опускал молот на наковальню, его тяпнуло между глаз какое-то насекомое.

– Вы его поймали? – поинтересовался один из качков.

– Нет, улетела, сволочь, – в сердцах махнул рукой старый гном. – Да чего вы стоите?! Скорей! – разорался он. – Металл остывает!

– Время! – возвестил Набби об окончании первого тайма.

Джуниор, вцепившись в свою КОВЫЛЯЛКУ, затопал ногами и разразился многоэтажной бранью, срывая зло на охранниках, а я пошел к Блитцену.

Он ссутулился над наковальней. Шляпа сдвинута на затылок. Одна из подтяжек лопнула.

– Как дела, чемпион? – спросил бодренько его я.

– Ужасно, – указал с обреченным видом он на свое творение. – Я сделал утку.

– Ну-у… это… да… – принялся шарить я у себя в блоке памяти, пытаясь нашарить что-то для комплимента. – Классная утка, – наконец констатировал я, ощущая себя полнейшим болваном. – Вот у нее здесь крылья, а здесь вот клюв.

Хэртстоун в полном изнеможении сел на асфальт.

– Утки, – принялся он показывать мне. – Как чего, так одни только утки.

– Мне очень жаль, – простонал Блитцен, – но в стрессовых ситуациях меня всегда тянет к водоплавающим птицам. Почему, сам не знаю.