– Естественно, ты понравился Стенли, – подняла она с подоконника рунный камень. – Лошади ведь из числа священных животных Фрея.

Я вспомнил свои предыдущие опыты общения с ними. Они и впрямь относились ко мне дружелюбно даже в тех случаях, когда их всадники таких чувств не питали. Однажды даже, когда офицер бостонской конной полиции, патрулировавший Общественный парк, хотел меня допросить, лошадь его, снявшись с места, понеслась прямо к низко свисающей ветке дерева.

– Мне нравятся лошади, – признался я.

– Во всех храмах Фрея держали табуны, – продолжила Сэм. – Но ни одному смертному не разрешалось ездить на лошадях без разрешения твоего отца.

– Жаль, что Стенли не спросил у меня разрешения, прежде чем смыться, – посетовал я. – Мы же не знаем, как все пойдет дальше. А на Хэртстоуна в смысле магии в ближайшее время рассчитывать нечего.

Эльф хоть уже относительно и пришел в сознание, но вел себя как-то странно. Он, опираясь на Блитца, беззвучно хихикал и нес скупыми жестами полную ахинею, вроде: «Бабочки! Хлоп! Ура!»

Блитцен тоже находился не в лучшей послеполетной форме. Он тер руками живот и таращился с таким видом куда-то в неясные дали, словно обдумывал наиболее интересный способ расстаться с жизнью.

Мы с Сэм осторожно прокрались вплотную к занавеске и выглянули. В просвет нам открылась комната, размером со стадион. Огонь в очаге напоминал пожар небоскреба. Единственным выходом из огромного этого помещения была плотно закрытая деревянная дверь, а в самом центре высился широченный каменный стол, за которым обедали две великанши, отрывавшие куски мяса от туши какого-то зверя, похожего на того, что жарили на вертеле в вальгалльской столовой.

Эти две великанши мне показались ростом поменьше родственницы, лежавшей сейчас на дне каньона, но, возможно, я ошибался. В Йотунхейме с размерами и пропорциями вообще творилась какая-то чушь, словно ваши глаза постоянно вынуждены приспосабливаться к кривым зеркалам из комнаты смеха.

– Смотри, – указала мне Сэм на свисающую с потолка птичью клетку, в которой уныло бродил по устланному соломой полу белый лебедь. – Это валькирия.

– Откуда ты знаешь? – прошептал я.

– Просто знаю. И даже могу назвать имя. Это Гунилла.

– Что-о? – вытаращился на Сэм я. – Каким образом ее сюда занесло?

– Нас искала, – последовал четкий ответ. – Валькирии классные следопыты. Предполагаю, она постаралась добраться сюда прежде, чем мы. Ну и… – Сэм изобразила, будто что-то хватает в воздухе.

– Предлагаешь ее здесь оставить? – озадачился я.

– Естественно, нет. Великаны наверняка ее съедят, – без тени сомнения отозвалась Сэм.