Он умирает, думаю я, может он уже умер. Я виновата, я думала злые мысли, когда мы пытались вернуть его, я думала, не желая этого: умри, умри, умри. А может я этого и желала. И теперь Кэй мертв. Это конец. Мы больше не услышим его голоса, это момент потери. И я чувствую, как что-то поднимается изнутри меня и сливается с тем, что поднялось изнутри остальных. Какой-то невидимый мне свет озаряет нас теплом, а потом опускается вниз, входит в Кэя. И тот вдруг глубоко вдыхает, хотя я думала, что уже не вдохнет никогда.

Ниветта бросается проверить его повязку, и она сухая. Под ней ничего нет, никакой раны нет.

И я понимаю, вот она настоящая магия — не заклинания, не ритуалы, не жесты. Мы просто сидели здесь и желали, чтобы Кэй был с нами.

Кэй говорит:

— Привет, — он бестолково моргает, как спросонья.

— Привет, — говорю я, и улыбаюсь. А вдруг я не рада ему? А вдруг все было зря? Что за мысли?

Ниветта обнимает его и снова целует в губы.

— О, — говорит он. — Я это помню. Привет, Гарет.

— Привет, брат.

— Гвиневра?

— Что?

— Я на тебя не злюсь.

— Еще бы, я же тебя спасла.

— Не ты одна, — говорит Моргана. — Привет, дорогой мой. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Лучше, чем когда-либо вообще, — смеется Кэй.

Мы уходим на рассвете. Все вместе. Взрослые остаются в их единственном, первом и последним доме. Я хочу посмотреть на Мордреда еще раз, но боюсь, что смертная тень слишком сильно затронула его лицо.

Я хочу запомнить его живым в большей мере, чем мертвым. Мы проходим мимо, идем вперед, не зная, что нас ждет. За прудом, который мы обходим, начинается лес.

Влажный и темный, по-летнему душный. Я никогда прежде не видела его, и теперь с интересом слежу за тем, как снуют по деревьям белки, слушаю, как поют птицы. Кэй весело болтает о чем-то с Гаретом, а остальные смеются. Я держусь чуть впереди. Мне хочется скорее попасть туда, куда мы идем.

Хоть мы и не знаем, куда.