— Но…

— …и при этом ты еще покалечился. Они не хотели, чтобы ты грустил. Но Торк хочет тебя видеть. Я сказала, что ты не будешь грустить. И потому пошла и привела тебя сюда, вниз.

— Ну… спасибо.

— Тио Кэл?

Но на этот раз голос был низкий, совсем не детский.

Он сидел на бревне чуть поодаль от огня и ел печеный батат. Отблески огня играли на смуглых скулах, на мокрых черных волосах. Он встал, подошел ко мне и протянул руку. Я протянул свою, и мы схлопнулись ладонями.

— Хорошо. — Он улыбался. — Ариэль сказала, что ты придешь. Завтра я прокладываю электрический кабель по дну Шрама.

Его руки обтягивала блестящая чешуйчатая униформа. Он был очень сильный. И, даже стоя неподвижно, он двигался. Это было видно по игре света на ткани.

— Я… — Он умолк; мне представился робеющий и счастливый танцор. — Я хотел с тобой поговорить про кабель.

Мне представился орел; мне представилась акула.

— И про… аварию. Если ты не против.

— Конечно, — ответил я. — Если я могу рассказать что-нибудь полезное.

— Видишь, Торк, — сказала Ариэль. — Я тебе говорила, он не откажется.

Я слышал, как изменился ритм его дыхания.

— Тебе в самом деле не неприятно говорить об этом?

Я мотнул головой и догадался кое о чем. Это голос мальчика, притворяющегося взрослым. Торку не больше девятнадцати лет.

— Мы скоро идем ловить рыбу, — сказал он. — Пойдешь с нами?

— Если не помешаю.

Женщина у ящика с креветками передала бутылку одному из гитаристов, потом бутылка перешла к Ариэль, ко мне и к Торку. (Спиртное гнали в пещере, в семи милях от берега, и это был почти ром. У меня слишком сильно натянута кожа с левой стороны рта, и потому мне трудно пить залпом, как пьют настоящие мужчины. «Ром» потек у меня по подбородку.) Торк выпил, вытер рот, передал бутылку дальше и положил руку мне на плечо:

— Пойдем к воде.