Я встал и пошел обратно к костру. Минут через пять меня окликнули:

— Блэки!

Я остановился у дуба, обхватившего мощными корнями валун. В таких местах большим деревьям не за что удержаться, и они рано или поздно падают.

— Я видел, как ты ушел в эту сторону.

— Роджер, — сказал я, — на Ядозубе все не так здорово, как хотелось бы.

Он пошел рядом со мной.

— Ты не можешь сделать так, чтобы сюда не тянули линию? — Он покрутил перстень на покрытом шрамами пальце.

— В законе сказано, что такому-то числу людей полагается столько-то энергии. Послушай… Ну протянем мы линию. Обязательно ли вам ею пользоваться? Не понимаю, почему это так вас пугает.

— Не понимаешь?

— Я говорил, что сочувствую…

Он сунул руки в карманы. Под деревьями было темно, и, хотя сквозь листья проникал свет, я не видел его выражения.

Его тон меня удивил.

— Ты не понимаешь, что тут происходит, да? Фидесса сказала, не понимаешь. — В голосе его слышалась усталость. — Я думал, ты… — Тут ход его мысли переменил направление. — Эти ваши линии… Знаешь, что удерживает здесь наших ребят? Я не знаю. Зато знаю, что они привязаны к этому месту не так крепко, как ты думаешь.

— Фидесса говорила, они отсюда уходят.

— Я никого не держу против воли. И Сэм не держал. В этом была его сила, и моя. Их свобода была нашей силой. Вы протянете сюда ваши линии, и, будь спокоен, ими станут пользоваться. Может, не сразу. Но станут. Если человека долго бить, он в конце концов сломается.

За деревьями я видел яму для барбекю.

— Может быть, ты просто с этим смиришься.

Он покачал головой. Лицо было совсем скрыто в тени.

— Мне-то что. У меня это было недолго, так что и потерять будет не жалко. Но нет.

— Роджер, ты ничего не теряешь. Ну проведут сюда линии — да наплюй на них, и все.