— Ты бы мог лечь между своей женщиной и этим вертлявым эльфом, — Сигрун прыснула в кулак, тоже, видимо, довольная тем, что не приходится успокаивать разъяренного ее словами рыцаря, который имел мужество принимать правду, как она есть. — Эти двое пахнут терпимее всех из твоего отряда. Не считая бронто. Он ведь не пахнет вообще. Если только не сунуться к нему в пасть или под хвост.

Айан, усмехаясь, покачал головой.

— Морриган — не моя женщина. Она — из лесных ведьм, что умеют обращаться в зверей. А к эльфу во сне лучше не поворачиваться спиной.

— Что же, он — наемный убийца?

— И это тоже, — признал Командор после короткого молчания. Сигрун пожала плечами, оглянувшись на одежду.

— Я могла бы подождать со своими делами, пока ты помоешься, — предложила она спустя какое-то время, пока оба они придумывали, о чем еще можно было бы сказать. — Если, конечно, господину Стражу это нужно. Даже отойду подальше. И отгоню Нюхача.

Айан бросил на легионерку еще один внимательный взгляд. И как во все прочие разы, Сигрун приняла вызов, глядя в ответ открыто и с долей лукавства. Их бессловесный поединок продолжался несколько мгновений, но, как казалось, сказал им больше, чем все, что сказано было ранее.

Кусланд стащил нательник, потом — рубаху. Поймал удивленный взгляд девушки, пробежавшийся по свежим шрамам на его шкуре, от не опасных ран, а потому залеченных ведьмой кое-как и, помедлив, подошел к горячей луже.

— Может быть, поможешь?

Спустя какое-то время он стоял на коленях над желобком, старательно намываясь под струями из ковша, которыми поливала его гномская девушка. Многие брызги от воды попадали и на Сигрун, понуждая ее рубаху липнуть к телу, и от того мыться было интереснее вдвойне. Наконец, необходимое было справлено. Растеревшись тем же куском полотна, что служило полотенцем легионерке, Айан посвежел и действительно стал чувствовать себя легче, будто сбросив целую весовую меру грязи.

— Теперь бы в свежее, — с сожалением проговорил Страж, оглядываясь по сторонам, словно это самое свежее белье могло поджидать его в каком-то углу. Сигрун дернула плечами, явно давая понять, что тут она ему помочь действительно не может.

— Чего нет, того нет. Так что придется тебе, Страж, возвращаться в лагерь или голым, или грязным. Точно-точно.

Кусланд покачал головой, поневоле пряча улыбку.

— Ты когда-нибудь говоришь серьезно?

— Всегда, — заверила Сигрун, складывая руки на груди и вздергивая острый носик. — Но так, чтобы никого не морило от скуки, когда меня слушают.

Айану чудовищным усилием воли подавил в себе желание схватить девушку в охапку и поцеловать. Исходившее от гномки тепло, ее веселый, приятный голос, лукавые синие глаза и крепкое тело, едва скрытое под облепившей его мокрой рубахой — все это постепенно начинало препятствовать ему здраво мыслить. Молодой Страж чувствовал зов плоти, чем дальше, тем все сильнее. Даже наедине с Лелианой, обнимая ее гибкую талию и целуя красивые полные губы — не чувствовал он того, что испытывал теперь рядом с маленькой, ширококостной, длиннорукой девушкой, которая едва ли могла соперничать красотой со стройной, изящной бардессой, и, вместе с тем, была теперь для него в тысячу раз прекраснее и желаннее.