— Я жа говорю дурошлёп ён.

История получила неожиданное продолжение с матросиками мы продолжили «меряться письками», но уже цивилизованно. Мой же авторитет резко вырос не только в роте, но и в полку и не только за умение размахивать кулаками, но и за умение «разрулить» ситуацию.

В начале марта вызвали меня в штаб.

— Хорош, хорош, — разглядывал меня Львов вместе со старшими офицерами полка, — мастер, значит, на кулачках?

— Так точна, Ваш Сиясь! Мине сам Сидор Поликарпыч хвалит, фельфебель наш.

— Учит его, — поясняет полковнику Левашов, — говорит, перспективный парень, хочет через пару лет в ефрейторы выдвинуть.

— Гм в ефрейторы Грамотный?

— Так точна, Ваш Сиясь!

— Да не тянись, — благодушно говорит бывший гвардеец, — хорошо грамотен?

— Писарем поставили, Ваш Сиясь.

— А до службы?

— Неграмотным был, Ваш Сиясь!

— Вот даже как?

— Ну что ж, можете порадовать своего фельдфебеля, Левашов, его протэжэ вполне достоин звания ефрейтора уже сейчас. Пусть и послужил немного, но если писарь, да и гм кулачник У такого не забалуешь.

Глава седьмая

Глава седьмая

«НАТО» объявило войну и уже в апреле 1854 года Одессу обстреляли с моря. Затем военная компания в Крыму как будто замерла «НАТО» подготавливало плацдармы для вторжения на кавказских землях, неподвластных России[81], а российские власти достаточно вяло противостояли этому.

Зато активизировались крымские татары, принявшись за диверсии. Перерезали проволоку телеграфных линий, убивали солдат-одиночек, начались поджоги складов. Власти действовали привычно начали извечную игру в «обнимашки», всячески обласкивая татарских старейшин. Те принимали подарки и уверяли в верноподданических чувствах, но диверсии не прекращались.

Я же занимался тренировками как самого себя, так и подчинённых. Скажу сразу дело шло достаточно туго нет, по местным понятиям я был гением педагогики и прямо-таки образцом солдата! Лучший кулачный боец в Евпатории, один из лучших мастеров фланкирования[82] в полку и один их лучших фехтовальщиков среди солдат! Но для семисотлетнего кланнера слабовато.

Дело осложнялось именно тем, что я привык быть не-человеком. Привык к Ниндзюцу и магии, привык с тому, что могу поймать пулю или раздавить металлический брусок. А тут как инвалидом стал.