футболка и легинсы из темно-синего трикотажа еще сильнее подчеркивали ее хрупкость.

– Пошли, там мама ждет, – ласково сказала Катя и взяла под руку.

Мы прошли один пролет, и я увидел ее! Дверь в квартиру была распахнута. Она стояла,

прислонившись спиной к косяку двери, и беззвучно содрогалась от потока слез. На вид чуть больше

пятидесяти лет, светло-серые глаза с лучиками морщинок. Темные с сединой, чуть вьющиеся на концах

волосы собраны на затылке. Тот же курносый нос, что и у дочери. К губам женщина прижимала что-то вроде

кухонного полотенца из цветной ткани, потерявшей свою яркость. При моем появлении она быстро

смахнула слезы, высморкалась и буквально рухнула на мою грудь. Букет для матери повалился из моих рук,

его ловко подхватила девушка.

Женщина оказалась одного роста с дочерью, и сейчас ее рыдания слушала моя грудь и сердце,

отзывающееся жалостью к ней, уже успевшей схоронить своего мужа и сына. Я поправил сползающую с

плеча сумку и обнял ее за плечи.

– Ну, не надо, мам… – неловко попытался успокоить я, похлопав ее ладонью по плечу.

– Лешенька, сыночек.

– Всё хорошо. Я живой.

Женщина отстранилась, быстро перекинув полотенце через плечо, она двумя ладонями гладила мое

лицо, сквозь слезы продолжая приговаривать:

– Лешенька, сыночек мой, живой… Родной мой, мальчик мой, дождалась-таки тебя…

Я смотрел в эти глаза и вдруг увидел свою маму. Ту, которую стеснялся осыпать поцелуями

благодарности за подаренную мне жизнь! Ту, которая ни дня не провела без работы! Ту, которая не успела