Мы с другом потом много о чем еще говорили, пока он лежал. Хотя слово «лежал» здесь не слишком подходит. Он каждый день с утра заверял меня и Аманду, что уже полностью здоров, пытался встать, из ран начинала сочиться сукровица, и его укладывали обратно.

Правда, надолго его в состоянии лежа все равно удержать не удалось. В один прекрасный день утром мы застали его уже полностью одетым и со шпагой на перевязи. Увидев нас, он замахал руками, потом послал ко всем демонам и с не очень высокой скоростью побрел в обеденную залу.

– Выздоровел, – обреченно махнула рукой Аманда. – Теперь его сюда не затянешь, даже чтобы перевязать.

– Ну и ладно, – ответил я ей. – Главное, чтобы в драку снова не полез. Слушай, а молодцы мы с тобой, а?

– Ну да, – не стала спорить Аманда. – Не скажу, что наших знаний хватит на то, чтобы составить конкуренцию лекарям в городах, но, бродя по деревням и селам, кусок хлеба мы с тобой заработаем. Что ты морщишься? От сумы и от тюрьмы не зарекайся. Интересно, кто ему сюда одежду принес?

Ирония судьбы. Именно в тот день, когда Гарольд покинул помещение, которое мы превратили в лазарет, окончательно пошел на поправку Мартин.

За это время отвьюжили последние метели и отзвенели капели. Снег сначала посерел, потом стал рыхлым, как каша, а затем и вовсе почти сошел. В Рагеллон пришла весна.

Дни стали длиннее, ночи – короче, а в воздухе витал тот странный аромат, который предшествует весне. В нем переплелось сразу много всего – запах земли, которая проснулась, набухающих почек и еще чего-то неуловимого, что нельзя описать, а можно только почуять.

– Весна, – сообщил Ворон как раз тем утром, когда Гарольд вернулся к нам, после завтрака. – Дело к маю. Ну что, будущие маги, морально готовы к этому мероприятию?

– К мероприятию-то – да, – подумав, заявила Гелла, к тому времени – признанная любимица наставника. Точнее, она считала, что является его любимицей, и часть нас склонялась к тому же. Сам Ворон это никак не подтверждал, хотя и не отрицал. По моему личному мнению, он про это даже не знал. – К нежелательным последствиям – нет.

– Ну, к ним никто никогда не готов. – Ворон пыхнул трубочкой. – Тут уж – кому что суждено. При этом любой из вас может сказать мне в урочный день: «Мастер, я не буду проходить инициацию». И все – он освобожден от этого действа. Я даже позволю этим людям досмотреть церемонию до конца, почему нет?

Все промолчали, даже Гелла. Да, очень страшно. Даже не умирать страшно, а думать о том, что предстоит стоять в шеренге и ждать того момента, когда скипетр коснется твоего лба.