В одиннадцать месяцев его словарь расширился до девятнадцати слов, тогда как большинство детей в этом возрасте обычно произносят три-четыре.

Вторым словом после мама стало папа, которому она учила малыша, показывая фотографии Джоя. Третьим — пирог, которое он произносил, опуская букву «р» — пиог.

Эдома он звал Е-бомб. Марию — Ми-а.

Когда Бартоломью впервые сказал: «Кей-юб», — и протянул ручку к своему дяде, Джейкоб удивил Агнес, расплакавшись от счастья.

Барти начал ходить на десятом месяце, к одиннадцати твёрдо стоял на маленьких ножках.

К двенадцатому месяцу освоил горшок и всякий раз, когда у него появлялась необходимость усесться на стульчик из яркой пластмассы, гордо объявлял: «Барти а-а».

1 января 1966 года, за пять дней до первого дня рождения малыша, Агнес застала его в манеже за необычной игрой. Он не просто изучал пальцы ног. Нет, сначала крепко ухватив самый маленький пальчик левой ноги большим и указательным пальцами правой руки, он, хватаясь за каждый пальчик, добрался до большого. Потом проделал ту же операцию с правой ногой, только на этот раз начал с большого.

Все это время лицо Барти оставалось серьёзным и задумчивым. Ухватив десятый палец, он долго смотрел на него, сдвинув бровки.

Затем поднёс руку к лицу, изучая пальцы. Свободную руку. И вновь прошёлся по всем пальцам обеих ног. Потом ещё раз.

У Агнес возникла безумная мысль о том, что он считает пальцы, хотя в его возрасте он просто не мог воспринять концепцию счета.

— Сладенький, — она наклонилась над манежем, — что это ты делаешь?

Барти улыбнулся и поднял одну ножку.

— Это твои пальчики.

— Пальсики, — незамедлительно повторил Барти новое для себя слово.

Просунув руку между вертикальными стойками манежа, Агнес пощекотала розовые крохотульки левой ноги.