Не так уж много мужчин носили в те дни шляпы. Нолли с юношеских лет отдавал предпочтение кепочке-«пирожку». В Сан-Франциско частенько бывало холодно, а у него довольно-таки рано начали вылезать волосы.

Стрелял в него коп, уличённый в связях с преступниками. Стрелком он оказался никудышным, потому что целил в низ живота Нолли.

Произошло это десять лет тому назад, ни до, ни после в Нолли больше никто не стрелял. Настоящая работа частного детектива не имела ничего общего с тем, что показывают по телевидению и о чём пишут в книгах. В работе этой маловато риска, зато полным-полно рутины, если, конечно, с умом выбирать дела, за которые берёшься, то есть держаться подальше от таких клиентов, как Енох Каин.

Нолли направлялся в расположенный в четырёх кварталах от его офиса Толлман-Билдинг. Здание построили в тридцатых годах в стиле арт деко[44]. Полы в холлах и коридорах из белого туфа, в вестибюле фрески, прославляющие век машин, выполненные по заказу УОР[45].

На четвёртом этаже он увидел, что дверь в приёмную доктора Клеркле приоткрыта. Поскольку рабочий день закончился, приёмная пустовала.

Из приёмной двери вели в три комнаты, два зубоврачебных кабинета и маленький офис, в котором хранилась документация.

Будь Кэтлин Клеркле мужчиной, она занимала бы куда более просторные апартаменты в здании поновее в престижном районе Сан-Франциско. Нежностью рук и заботой о пациенте Кэтлин превосходила любого мужчину-дантиста, с которым приходилось иметь дело Нолли, но пациенты в большинстве своём относились с недоверием к женщинам.

Едва Нолли повесил плащ и «пирожок» на вешалку, на пороге одного из зубоврачебных кабинетов появилась Кэтлин.

— Готов страдать?

— Я же рождён человеком, не так ли?

— Я смогу обойтись минимумом новокаина. Так что к обеду заморозка отойдёт, и ты сможешь насладиться вкусом пищи.

— И что ты ощущаешь, являясь участником этого исторического события?

— Ощущения у меня куда более сильные, чем у Линдберга[46], когда тот приземлялся во Франции.

Она сняла временную коронку со второго левого нижнего малого коренного зуба и заменила фарфоровой, которую этим утром получила из лаборатории.

Пока она работала, Нолли наблюдал за её руками. Тонкими, изящными, словно у молоденькой девушки.

Нравилось ему и её лицо. Косметикой она не пользовалась, каштановые волосы завязывала узлом на затылке. Кто-то мог бы сказать, что она похожа на мышку, но, по разумению Нолли, от мышки у неё были разве что чуть вздёрнутый носик да миниатюрность.

Закончив, она дала ему зеркало, чтобы он мог полюбоваться своей новой коронкой. За каких-то пять лет, без излишней спешки, Кэтлин исправила ошибки, допущенные природой. Нолли получил идеальный прикус и фантастическую улыбку. Установка этой коронки завершила процесс.