И если бы из-за их спин выглянул Ванадий, Младший выблевал бы не только содержимое желудка, но и все внутренние органы, все кости, пока под кожей не образовалась бы абсолютная пустота.

— Я подумал, что в доме грабитель, — простонал Младший, понимая, что нельзя выкладывать все сразу, иначе выглядеть это будет так, словно он отрепетировал эту сцену.

За копами, разошедшимися по квартире, появились фельдшеры, и Младший разжал пальцы, вцепившиеся в посудное полотенце.

Через минуту или две вернулся один из копов, присел рядом с фельдшерами, которые перевязывали Младшему ногу.

— Грабителя нет.

— Я думал, что был.

— Нет даже следов взлома. Младший выдавил сквозь гримасу боли:

— Несчастный случай.

Коп поднял пистолет двадцать второго калибра, просунув карандаш под предохранительную скобу у спускового крючка, чтобы не стереть отпечатки пальцев.

— Мой, — Младший кивнул в сторону пистолета. Брови удивлённо взлетели вверх.

— Вы ранили себя?

Младший попытался изобразить печаль:

— Думал, что кто-то ходит. Обыскивал квартиру.

— Вы выстрелили себе в ногу?

— Да, — ответил Младший, едва удержавшись от добавления: «Тупица безмозглый».

— Как это произошло?

— Нервы, — ответил Младший и взвыл от боли, когда один из фельдшеров продемонстрировал свою садистскую сущность, скрывающуюся под личиной ангела милосердия.

Ещё двое полицейских появились из кухни, завершив осмотр квартиры. На их лицах читалась насмешка.

Младшему ужасно хотелось их перестрелять, но он сказал: