Когда он проходил мимо своей тарелки, стоявшей на стойке, и вновь увидел сверкающий четвертак, с его губ сорвалось проклятье.

Обследовав проход за стойкой, Младший кинулся на кухню. В шипение и грохот, в облака паров жарящегося лука, в аппетитные ароматы куриного жира и картофельной соломки, обретающей желтизну в глубинах кипящего масла.

На кухне работали только мужчины. Одни в изумлении таращились на него, другие просто не замечали. Он шёл по проходам между раскалёнными плитами и разделочными столами, глаза слезились от пара и жары. Искал и искал Ванадия.

На кухне никого не нашёл, а в коридоре, ведущем к кладовой и двери чёрного хода, дорогу ему преградил владелец ресторана. Младшего бросало то в жар, то в холод, когда он крыл владельца ресторана последними словами. Тот в долгу не остался. Безобразная получилась сцена.

Но владелец ресторана заметно смягчился, стоило Младшему упомянуть о четвертаке в чизбургере. Ещё больше смягчился, когда они проследовали к стойке и он собственными глазами увидел сверкающий диск, вдавленный в полурастопленный сыр. Праведный гнев сменился нижайшими извинениями.

Извинения Младшего не интересовали. Так же, как бесплатный ленч, даже целая неделя бесплатных ленчей. Не отреагировал он и на предложение взять домой яблочный пирог. В качестве подарка.

Ему требовалось объяснение, а вот с этим в ресторане помочь ему не могли. Никто, кроме него, не понимал, что означает появление в чизбургере четвертака.

Ресторан он покинул голодным и злым.

Уходя, видел лица, прилипшие к окнам, глупые, как морды жующих коров. Что ж, им будет что рассказать, когда после ленча они вернутся в свои магазины и конторы. Своей дурацкой выходкой он развлёк незнакомых ему людей, на короткое время пополнил армию городских эксцентриков.

Младший ужасался собственному поведению.

По пути домой он дышал медленно и глубоко, медленно и глубоко. Не шагал — плыл, пытаясь избавиться от сковывавшего тело напряжения, сосредоточиться на приятном: освобождении от армейской службы, покупке картины Склента.

Но окутавшее Сан-Франциско предрождественское веселье ускользало от него. Блеск витрин и сияние вывесок потускнели, на Младшего наползло что-то мрачное и зловещее, ранее таившееся в купленной им картине «Рак подкрадывается незаметно, версия 1».

* * *

За то время, что ушло у Младшего на дорогу домой, он не смог придумать ничего лучшего, кроме как позвонить Саймону Мэгассону, своему адвокату в Спрюс-Хиллз.

Позвонил из кухни, с телефонного аппарата, который стоял на угловом столике с гранитным верхом. Кровь давно замыли, повреждения от рикошета пули заделали.