Младший тут же понял, откуда эти перемены. Подсвечник. Тесный контакт с ним не прошёл для лица даром.

На следующем перекрёстке вместо того, чтобы и дальше шагать на юг, Младший резким броском прорвался к бордюрному камню, ступил на мостовую и двинулся через улицу, игнорируя запрещающий сигнал. Загудели клаксоны, городской автобус едва не размазал Младшего по асфальту, но он сумел добраться до противоположного тротуара живым и невредимым.

И тут же сигнал «Стойте» сменился на «Идите». Обернувшись, Младший, конечно же, заметил преследователя. Будь Ванадий из плоти и крови, одетый лишь в пиджак и брюки, он дрожал бы от холода.

Теперь Младший держал путь на восток, лавируя между пешеходами, убеждённый в том, что различает приближающиеся шаги призрака в топоте легионов живых людей, в шуме городского транспорта. Шаги мертвяка не только эхом отдавались в ушах Младшего, но и сотрясали все его тело.

Какая-то часть его рассудка понимала, что звуки эти — удары сердца, а не шаги настигающего преследователя, но в тот момент не эта часть определяла поведение Младшего. Он все убыстрял шаг, ещё не бежал, но уже производил впечатление человека, опаздывающего на свидание.

Всякий раз, оглядываясь, Младший видел за своей спиной Ванадия. Приземистый, дородный детектив не шёл — плыл сквозь толпу. Лицо его становилось все мрачнее. А расстояние сокращалось.

По левую руку чернел зев проулка. Младший нырнул в узкий проход между высокими зданиями, ещё прибавил шагу, но не побежал, потому что продолжал верить в непоколебимое спокойствие и самоконтроль, присущие человеку, достигшему такой высокой, как у него, степени самосовершенствования.

Пройдя половину проулка, он сбавил скорость, оглянулся.

Меж мусорных контейнеров, сквозь пар, поднимающийся из канализационных люков, к нему приближался мёртвый коп. Бегом.

И внезапно, в самом сердце большого города, Младшему показалось, что проулок безлюден, как английские вересковые пустоши, и далеко не самое лучшее место, чтобы искать в нём спасения от жаждущего мщения призрака. Забыв о самоконтроле, Младший рванул к соседней улице, где множество людей, прогуливающихся под зимним солнцем, более не вызывали ни неприятных ощущений, ни страха. Наоборот, Младший видел в них давно потерянных братьев и сестёр.

Я — самая худшая из тех вибраций, которые ты предугадать не мог.

Если бы тяжёлая рука сейчас легла на его плечо, он бы против воли обернулся и перед ним возникли бы глаза-гвозди, родимое пятно цвета портвейна, лицевые кости, переломанные дубинкой…