Если б она попала по левому боку, куда и метила, то сломала бы ему руку, а то и несколько рёбер. Но он вовремя увидел стул и успел повернуться, подставив спину.

Этот удар, конечно, тоже не доставил удовольствия, но чем-то напомнил его рассказы о Вьетнаме, которыми он потчевал своих женщин. Словно отброшенный взрывной волной, он упал на пол, ударился подбородком так, что лязгнули зубы. Окажись между ними язык, они бы разрезали его надвое.

Он знал, что она не отступит назад, чтобы подсчитать средние очки в бэттинге[76], поэтому тут же откатился в сторону, несказанно обрадовавшись тому, что может двигаться: судя по боли, пронзившей спину, она могла сломать ему позвоночник и парализовать его. Стул ударился об пол в том самом месте, где только что лежал Младший.

Обезумевшая сука вложила в удар столько силы, что у неё, должно быть, онемели руки. Она отшатнулась, потащила за собой стул. Поднять вновь, похоже, уже не могла.

Врываясь в спальню, Младший намеревался отбросить пистолет и взяться за нож. Но теперь ему как-то не хотелось вступать в ближний бой. К счастью, пистолет остался у него в руке.

Ему сильно досталось, поэтому он не сумел мгновенно восстановиться и воспользоваться тем, что женщина на какое-то время потеряла способность сопротивляться. Пошатываясь, Младший поднялся и попятился от Целестины, доставая из кармана патроны.

Бартоломью она где-то спрятала.

Наверное, в стенном шкафу.

Разберись с художницей, убей ребёнка.

Он принадлежал к тем людям, которые ставят себе цель, концентрируются на её выполнении, сначала действуют, потом думают, и он, конечно же, намеревался действовать, как только вернутся силы. Приступ боли пронзил руку. Патроны выскользнули между пальцами, посыпались на пол.

«Твои деяния возвратятся к тебе, усиленные многократно».

Опять эти зловещие слова, вновь и вновь повторяющиеся в памяти. Голос, требовавший внимания, более глубокий, басовитый, отличался от его собственного.

Он выдернул обойму из рукоятки пистолета. Чуть не выронил на пол.

Целестина кружила вокруг него, наполовину несла, наполовину тащила стул за собой: должно быть, в её руки ещё не вернулась сила… а может, она лишь изображала слабость, чтобы спровоцировать его на непродуманную реакцию. Младший кружил вокруг Целестины, пытаясь вставить патроны в обойму, не сводя глаз с женщины.

Сирена.

«…душа Бартоломью… она найдёт тебя и свершит страшный суд, которого ты заслуживаешь».