Уверенный, в чём-то театральный, но абсолютно искренний голос преподобного Уайта вырвался из прошлого: Младший вспомнил, что эта угроза прозвучала с магнитофонной ленты в тот самый вечер, когда он отплясывал горизонтальный танец с Серафимой в спальне дома священника.

Угроза преподобного забылась, подсознание скрыло её в своих глубинах. В то время она прозвучала лишь фоном для любовных игр, слова позабавили Младшего, он не воспринял их всерьёз, не придал им никакого значения, не счёл, что они как-то отразятся на нём. А теперь, в тот самый момент, когда над ним нависла смертельная опасность, они вырвались из подсознания, и Младший остолбенел, окаменел, потому что ему вдруг открылась истина: священник наложил на него заклятие!

Сирена ревела все громче.

Выпавшие из рук патроны поблёскивали на полу. Наклониться, поднять? Нет. Не стоило напрашиваться на удар по голове.

Целестина, эта бэттерша-баптистка, набравшись сил, наступала на него. Одна ножка стула сломалась, вторая надломилась, треснула стяжка между ножками, но стул всё равно оставался смертоносным орудием. Она размахнулась, Младший увернулся, она ударила вновь, Младший попытался ухватиться за стул, она отскочила, тяжело дыша.

Сука определённо уставала, но Младший по-прежнему не рвался в рукопашную. Её волосы растрепались. Глаза сверкали таким безумием, что зрачки изменили форму, из круглых стали эллипсовидными, словно у дикой кошки. Губы разошлись в зверином оскале.

Выглядела она точь-в-точь как его сумасшедшая мать.

И сирена, совсем близко.

Ещё карман, новые патроны. Затолкать в обойму хотя бы два, но руки тряслись, скользкие от пота.

Стул. Скользящий удар, ничего страшного, разве что отбросил его к окну.

Сирена уже здесь, рядом с домом.

Копы у порога, сумасшедшая сука со стулом, проклятие священника… со всем этим одновременно не справиться и самому целеустремлённому человеку. Надо выметаться из настоящего — бежать в будущее.

Младший отбросил пистолет, обойму, патроны.

Когда сука снова взмахнула стулом, сумел схватить его за ножки. Не для того, чтобы вырвать стул из её рук, а чтобы с силой оттолкнуть.

Она наступила на отломившуюся ножку стула, потеряла равновесие, повалилась на кровать.

Передвигаясь с трудом, словно старый кот, плача от боли, Младший всё-таки запрыгнул на подоконник и навалился на приоткрытые створки окна. Но дальше они раскрываться не желали.

* * *