Ангел же смотрела на какую-то точку в воздухе над столом. Брови её сошлись у переносицы, а потом лицо расплылось в широкой улыбке.

— Эта монета тоже отправилась в «Дымящееся ружье»? — сипло спросил Том.

— Возможно, — ответила Ангел. — А может, в «Манкиз»… или туда, где по тебе не пробегал торопыга-носорог.

Том разжал кулаки. Взял в руку стакан с водой. Позвякивание льда выдавало волнение, скрывающееся за внешне спокойным лицом.

— Ты знаешь, откуда берётся бекон? — спросила Ангел у Пола.

— От свиней.

— Не-е-е-е-е! — Ангел засмеялась. Ох уж эти взрослые, ну ничего-то они не знают.

Целестина с любопытством смотрела на Ванадия. Она стала свидетельницей того, что монета исчезла, но не могла утверждать, что четвертак исчез в воздухе. Однако чувствовала, что видела нечто большее, чем ловкий фокус.

Но прежде чем она задала вопросы, которые позволили бы докопаться до сути, Том начал рассказывать о Короле Обадья, Фараоне страны Фантазии, как он себя называл, который научил его всем этим фокусам.

Потом, когда они закончили есть, но все ещё сидели за кофе, разговор коснулся более серьёзных тем, хотя говорили они не о Гаррисоне Уайте. Сколько времени могли скрываться две женщины и девочка? Когда и как должно было произойти их возвращение к нормальной, насколько возможно, жизни? На этот момент для них не было более насущных вопросов.

Чем дольше они сидели в отеле, тем больше возрастала вероятность того, что Целестина отбросит всякую осторожность и вернётся на Пасифик-Хейтс. Том уже знал её достаточно хорошо и видел, что по натуре она скорее борец, чем бегун. Пребывание в убежище раздражало её. С каждым днём, с каждым часом, не зная, когда же все это закончится, она теряла терпение. Чувство собственного достоинства, жажда справедливости подталкивали её к действиям. Возможно, она в большей степени руководствовалась эмоциями, а не здравым смыслом.

Чтобы выторговать у Целестины максимум времени, пока оставались свежими воспоминания о нападении Еноха Каина, Том предложил, чтобы они провели в отеле ещё две недели, если, конечно, убийца не объявится раньше.

— А потом, если ты переедешь в дом Уолли, тебе придётся установить самую совершенную систему сигнализации и какое-то время вести жизнь затворницы, даже нанять телохранителя, если позволят финансы. Лучше всего уехать из Сан-Франциско, как только Уолли поправится. С работы он ушёл, так? А художник может рисовать где угодно. Продать недвижимость здесь, обустроиться в другом месте и постараться как следует замести следы. В этом я вам помогу.