— Барти? Уменьшительное от… Бартоломью?

— Так точно, — кивнул Барти. Целестина повернулась к матери:

— Что значит — ты все о нём знаешь?

— Пол рассказал в тот вечер, когда пришёл к нам. Об Агнес… и о том, что случилось с Барти. И о своей ушедшей жене, Перри. У меня такое ощущение, что я давно уже живу в Брайт-Бич.

— Тогда у вас перед нами большая фора, и вы должны рассказать нам о себе, — улыбнулась Агнес. — Я поставлю кофе… если только вы не хотите мне помочь.

Грейс и Целестина тут же включились в работу, помогая Агнес не только с кофе, но и с пирогами.

Вокруг стола стояли шесть стульев с высокими спинками, по одному на каждого, но на своих остались только Барти и Пол.

Ангел, знакомясь с необычной обстановкой, периодически возвращалась к стулу, чтобы глотнуть яблочного сока и сообщить о своих открытиях:

— У них на полках жёлтая бумага. Они хранят картошку в кладовке. В холодильнике у них четыре сорта солёных огурцов. У них тостер в носке с вышитыми на нём птичками.

— Это не носок, — объяснил Барти. — Стёганый чехол.

— Что? — переспросила Ангел.

— Чехол для тостера.

— А почему на нём птички? Птички любят тосты?

— Конечно, любят, — ответил Барти. — Но я думаю, Мария вышила птичек для красоты.

— У вас есть коза?

— Я надеюсь, что нет.

— И я тоже, — с тем Ангел и отправилась навстречу новым открытиям.

Очень скоро Агнес, Целестина и Грейс работали как одна команда. Пол не раз замечал, что большинство женщин буквально с первого момента составляют впечатление о себе подобных и, если отрицательных эмоций не возникает, удивительно быстро находят общий язык. То же случилось и с Агнес, Целестиной и Грейс. Не прошло и получаса, как женщины вели себя так, словно были одного возраста и не разлучались с самого детства. Наверное, впервые после убийства преподобного Грейс и Целестина хоть немного отвлеклись от своего горя, с головой уйдя в готовку.

— Здорово. — Барти, похоже, прочитал мысли Пола.

— Да, — согласился тот. — Здорово.