Тала налегла ему на руку, уводя ствол вниз.

– Не стреляй! – прошипела она. – Видишь – манананггал не боятся. Всякая тварь боится экек.

Стервятники постепенно успокаивались, и только жирафовидный великан сделал несколько шагов в сторону людей, поглядывая блестящим черным глазом. Потом он, словно аист, резким движением вонзил клюв в путаницу сломанных ветвей и выдернул оттуда крупную рыжую ящерицу с колючками на плечах.

«Теперь я видел все, – подумал Мушкетов. – Даже птицу Рух, которая питается слонами… то есть тератаврами. Пускай даже маленькими».

Птеродактиль подбросил добычу в воздух и проглотил целиком.

– Надо обойти это место, – проговорил геолог. – Мы застрянем в этом месиве не хуже, чем в болоте. И неизвестно, кто еще соберется на падаль.

– А куда дальше? – спросила Тала.

Геолог застыл. Ему в голову не пришло, что обстрел стер всякие следы, оставленные матросами с «Манджура». Разве что обойти пустошь по краю и там, по другую ее сторону, искать тропу… если только уходящие не свернули раньше. Куда они вообще направились? Куда могли пойти в бездорожных просторах Земли Толля? И как долго придется искать их?

– А-а-ах…

В первый миг Дмитрий не поверил ушам. А в следующий, сунув винтовку в руки Тале, бросился, не разбирая дороги, через огнелом и смолистое зеленое крошево.

Горшенин поднял к нему лицо, похожее на весенний сугроб: снежная белизна под коркой грязи.

– Помогите, – прохрипел боцманмат, последним усилием выталкиваясь из драного стланика, поднимая на усталых плечах бездвижное тело в разодранном кителе.

Мушкетов подхватил раненого под мышки, выволок на твердую землю. Пострадавший – Шульц, вспомнил геолог, мичман Шульц, второй минный офицер, которого на «Манджуре» за неимением других дел назначили делать съемку побережья – не пришел в себя, даже когда у Дмитрия соскользнули пальцы, стиснув раненое плечо.

Горшенин выкарабкался сам, с трудом переводя дыхание и мотая головой, чтобы стряхнуть слезы облегчения. Мундир его тоже был порван в нескольких местах, измочаленная брючина потемнела от засыхающей крови.

Тала выжидающе смотрела на геолога, и тот, растерянно глядя на раненых моряков, понял, что должен принять решение. Вот прямо сейчас.

– Надо вернуться, – проговорил он. – К источнику. С мичманом мы быстро не доберемся до нового лагеря, где бы он ни был. А скоро уже ночь.

Горшенин кивнул, не поднимая взгляда. Мушкетов, запоздало спохватившись, сунул ему флягу, недавно наполненную из горячего родника.

– К немцам, – с трудом пробормотал боцманмат между глотками. – К немцам в лагерь ушли. Не дойдем до заката.