– Сейчас, – добавил он.

Со второго этажа донеслось громыхание, заскрипели доски пола, а через мгновение на верхней ступени лестницы показалось огромное лохматое существо: бурый волк с ярко-зелеными глазами начал спускаться вниз. Он прошел мимо Прохора и лизнул его румяную щечку.

– Ну… – засмеялся Прохор и обтерся локтем. – Деда, ты чего?

– Иван Федорович, сможешь найти девушку по туфельке? – спросил Николай.

Волк остановился и лег у ног внука. Прохор схватился за мохнатый загривок дедушки двумя руками и взобрался к нему на спину. Иван Федорович приподнял голову и принюхался.

– Найду, – молвил он человеческим голосом. – Ай, Проша, не выдергивай у дедушки волосы.

– Чего тебе, жалко, что ли? – засмеялся внук.

– Ну вот, – улыбнулся Веселов. – Татьяну мы вытащим.

Николай вынул из кармана карандаш и протянул Эмилю.

– Возьми. Буду держать тебя в курсе.

Времянкин взял артефакт.

– Мне пора, – с досадой сообщил мальчик.

– Тебя подвезти?

– В этом нет необходимости. Я теперь могу перемещаться в пространстве без потери времени и без особых усилий. – Эмиль улыбнулся. – Моему племяннику это бы понравилось. Ну… Прощайте, дорогие, не поминайте лихом.

Эмиль зажмурился.

Когда Времянкин открыл глаза, он находился в стальной кабине лифта вместе со Львом Гроссманом. Оба были одеты с иголочки. «Граунд флор», – объявил женский голос. Двери лифта разъехались, и пассажиры вышли в вестибюль отеля. В оживленном холле звучала английская речь. Лев и Эмиль вышли на улицу, где их уже ожидало такси.

Усевшись рядом с Эмилем на заднее сиденье автомобиля, Лев разложил у себя на коленях ворох утренних газет. Мальчик отрешенно смотрел в окно. Такси тронулось. «Нужно решиться и сделать это. Мне страшно. Страшно исчезнуть навсегда. Так у меня есть хотя бы иллюзия жизни, и если притвориться, что все реально, то можно и дальше играть в эту игру. Делать вид, что так и должно быть: выигрывать конкурсы, подстраивать действительность под себя, тешить свое самолюбие. Самообман. Очередная ловушка. Кукольный театр. Нет, нужно решиться. Я могу умереть, черт… Я должен подготовиться. Убраться в доме, разложить все по полочкам и развязать узелки… Развязать. Я должен остановить Яна… – размышлял Эмиль. – Кажется, я знаю, как выманить его».

– Послушай, что пишут о тебе сегодняшние газеты, – прервал молчание Лев. – «Поскольку музыка для него – не только воплощение красоты, не только обращение к чувству и не только развлечение, но и выражение истины, он относится к своему труду как к воплощению этой реальности, без компромиссов с дешевыми вкусами, без заманчивой манерности любого рода…» А вот из другой рецензии: «Он не подпускает музыку к себе на расстояние ближе, чем считает это допустимым; он с ней всегда, во всех случаях на «вы»». Или вот еще: «Вновь поразило мастерство молодого музыканта, после исполнения Эмил… – Они называют тебя Эмил. У них же нет мягкого знака. – …после исполнения Прокофьева. Уже сама его уверенная техника способна доставить художественное удовольствие. И мощные октавы, и «богатырские» скачки, и будто совершенно невесомые пассажи piano…» Ха-ха, неплохо, Эмиль. Если и последний тур пройдет так же, мы победим.